«Мы погибли бы, если б не погибали».
Фемистокл.
Посвящается десантникам 204-й ВДБр, 1-й и 2-й МВДБр.
Рассказ основан на реальных событиях.
Вечно живые.
Историческая справка.
Демянская десантная операция (18 февраля — 14 апреля 1942 года) — операция советских воздушно-десантных войск с целью уничтожения Демянской группировки противника на Северо-Западном фронте, составная часть Демянской наступательной операции 1942 года. Данная операция не является в полном смысле слова воздушно-десантной, поскольку проникновение десанта в тыл врага осуществлялось не путём его десантирования, а путём перехода линии фронта. Но авторы трёх основных источников (практически единственных по истории операции), именуя операцию «десантной», исходят из того, что для операции использовались части ВДВ, задачи операции и действия войск соответствовали обычным задачам воздушных десантов, а минимальное десантирование всё-таки производилось.
Сразу после неудачного боя 26 марта один батальон 1-й МВДБР, воспользовавшись суматохой противника, прорвался через линию фронта и вынес на себе более 100 раненых. Остатки бригад (около 1000 бойцов, из которых более чем 300 раненых) отступили на край болота Гладкое. В ту же ночь самолётами У-2 были эвакуированы командный состав бригад и несколько раненых. Было решено вновь разделиться и мелкими группами в обход гарнизонов пробиваться к своим. Но немецкое командование уже было готово к таким действиям, выслав на пути отхода усиленные части. Последовала серия разрозненных боев по уничтожению советских групп. Несмотря на героизм десантников, как правило, такие бои оканчивались полным или почти полным их уничтожением. Так, 28 марта южнее деревни Маслово в бою было убито около 130 десантников, 29 марта у болота Гладкое — ещё около 100 человек, в тот же день десантники были выбиты из села Малое Опуево, где погибло около 180 бойцов и 27 — захвачены в плен. Пока действовал аэродром на болоте Невий Мох, удалось вывезти самолётами 539 раненых и командиров.
В начале апреля 1942 года были предприняты три попытки прорыва с большими потерями. Бой против десантников вели уже танки и бронемашины. Во время ночного прорыва в ночь на 8 апреля был пленён командир бригады Тарасов и убито около 80 десантников. На следующую ночь в очередной попытке прорыва был убит новый командир бригады подполковник Устинов.
14 апреля 1942 года состоялся последний крупный прорыв — командир 1 батальона 1-й МВДБр капитан Жук И. И. вывел к своим больше 200 человек, основная масса которых — раненые.
По немецким данным, последний бой в районе действий советского десанта имел место 3 мая 1942 года. Ещё несколько дней после этого линию фронта переходили одиночные бойцы и маленькие группки. Более двух месяцев истощённые бойцы без пополнений и без снабжения вели героическую неравную борьбу.
Несмотря на героизм бойцов, ни одна из задач операции решена не была. Три десантные бригады были практически полностью уничтожены. Так, безвозвратные потери 1-й МВДбр составили более 2600 человек из 3000, безвозвратные потери 204-й ВДБР составили более 1800 человек из 2000 бойцов, во 2-й МВДБр — остались в живых менее 500 бойцов.
Столь трагический итог операции стал причиной того, что она не упоминалась в советской литературе и оказалась полностью забытой. Ещё одной причиной к тому стало предательство командира 1-й МВДБр Тарасова, который в плену пошёл на сотрудничество с немцами (материалы его допроса фашистами и интересная информация о его семье и судьбе есть в Интернете). Статья взята из Википедии.
Вечно живые.
Шёл май 1942 года. Капитан Клевцов и сержант Семёнов чудом выжили после очередной попытки прорыва через линию фронта нашего десанта из тыла противника в районе демянского котла. Не имея связи с основной частью бригады, но рассчитывая присоединиться к группам своих, остававшимся в тылу противника, они уже трое суток шли вдоль болот, периодически натыкаясь на немецкие разведгруппы и егерские отряды. Провизия давно была на исходе. Жечь костры в ночное время было опасно, так как можно было себя обнаружить перед самолетами-разведчиками фашистов. Обмороженные и изнеможенные, эти люди продолжали выполнять свой долг, держа оружие в руках. Ведь даже если у человека нет надежды, у него остается вера и сила воли. Вражеские пули много раз забирали у наших десантников их жизни, но никогда врагу не удавалось отобрать у них веру, сломить их железную волю.
– Товарищ капитан, разрешите вопрос? – обратился к командиру сержант Семёнов.
– Валяй, Семёнов! – ответил Клевцов.
– Подполковник Тарасов попал в плен?
– Нет Семёнов, он погиб!
– Я видел, как его ранило, а вокруг были немцы.
– Сержант Семёнов! Приказываю прекратить такие разговоры! Запомни сержант: десантники никогда не сдаются врагу! Десантник может погибнуть, но не может быть предателем. Ты коммунист?
– Нет.
– Ничего! Всё впереди! Вот выполним задание, прорвёмся к своим… Скоро светает. Судя по карте, впереди должна быть дорога. Наверняка она усиленно охраняется немцами. Ждать темноты не будем. Времени у нас нет! Попробуем прорваться… Пересечём дорогу и пойдём по направлению к болоту Гладкому. Там свои. Как твоя нога, Семёнов?
– Нормально, товарищ капитан! Могу идти!
Левый валенок Семёнова прохудился и промок. Температура днём поднималась до пяти градусов, а ночью были заморозки. В ходе длительных маршей в немецком тылу Семёнов обморозил левую ногу. Сначала он почти перестал чувствовать обмороженную ногу, а теперь она сильно болела, и он шёл через боль.
– Семёнов! – обратился к подчинённому капитан Клевцов. – Вот скажи мне, это правда, что ты всегда с собой старую подкову носишь и никогда с ней не расстаёшься? В роте уже анекдоты начали ходить про эту подкову…
Клевцов улыбнулся.
– Правда, товарищ капитан! То матушка дала мне, когда на фронт провожала. Эта подкова ей от отца перешла. Он её с собой всю Первую мировую носил. А ему отец его, мой дед стало быть, её передал. Она от пуль бережёт!
– Ну, тогда, Семёнов, нам бояться нечего! Раз у нас с собой такая подкова, значит, точно к своим прорвёмся! С ней мы будем вечно живые, так? – рассмеялся Клевцов.
– Так точно, товарищ капитан! – улыбнулся Семёнов и зашагал немного быстрее.
– Смерти, Семёнов, не нужно бояться! – сказал Клевцов. – Один древнегреческий полководец, по имени Фемистокл, сказал: «Мы погибли бы, если б не погибали!».
Семёнов несколько минут шёл молча и вдруг спросил:
– Товарищ капитан, а он, ну, этот полководец, как погиб?
– Хороший вопрос, Семёнов! Шут его знает! Не помню я. Отравился вроде. Но сильно сказал!
– Смотрите, товарищ капитан! – Семёнов показал на лист бумаги, лежавший на земле.
– А ну-ка, давай его сюда, что там? – сказал Клевцов.
Семёнов поднял с земли вражескую листовку и протянул её командиру.
В листовке были призывы к бойцам Красной армии – от имени сдавшихся в плен советских солдат – переходить на сторону врага.
Клевцов смял листовку и втоптал её в землю, сплюнув и крепко выругавшись.
– Запомни, Семёнов! – сказал он. – Хорошо запомни, сержант: у десантника есть только два пути: победить врага и остаться живым либо погибнуть в бою, уничтожив как можно больше сил противника! А те, – Клевцов показал рукой на втоптанную в землю листовку, – которые сдались, – они уже мертвы! У них ничего нет: ни Родины, ни родных, ни товарищей. Ничего! Душа их мертва! Важно до конца выполнить свой долг, чтобы остановить врага! Чтобы жили наши потомки! А мы всегда будем жить в них, даже если погибнем. Понимаешь, Семёнов?
– Так точно, товарищ капитан. Понимаю!
– Нельзя победить тех, кто не сдаётся! Нам бы вот боеприпасов раздобыть да продовольствия малость. Но главное сейчас – провраться к своим! – сказал Клевцов и хлопнул Семёнова по плечу. – Мы обязаны прорваться!
– Стой! – шёпотом скомандовал Клевцов, подняв вверх левую руку. Его правая рука сжимала рукоятку трофейного немецкого автомата.
Впереди виднелась дорога, перейдя через которую, они могли надеяться на соединение с группой своих, оставшейся на болоте Гладком.
Дорога имела для немцев стратегическое значение, поскольку через неё осуществлялось снабжение основных сил, находящихся в котле. Она усиленно охранялась патрулями, на деревьях были оборудованы позиции снайперов.
Заметив немецкий патруль, Клевцов принял решение атаковать его, не дожидаясь темноты, и прорываться через дорогу. Завязался бой. Внезапно атаковав противника, наши бойцы смогли уничтожить шесть немцев и прорваться через дорогу. Гитлеровцы не стали сразу вести преследование наших бойцов, ожидая прибытия подкрепления.
Клевцов и Семёнов несколько часов шли по болоту. В ходе боя они израсходовали почти все боеприпасы. Завладеть трофейным оружием и боеприпасами им не удалось из-за действий немцев, простреливавших дорогу с нескольких направлений. Клевцов выстрелом снайпера был ранен в плечо. Они шли в полной тишине, осторожно ступая по болоту и прислушиваясь. Клевцов понимал, что немцы могут организовать их преследование.
Внезапно послышался гул двигателя летящего самолёта.
– Немец! – крикнул Клевцов. – А ну, ложись! – скомандовал он, и они легли на землю, чтобы не дать себя обнаружить.
– Семёнов! У меня два патрона есть! – нарушил тишину Клевцов, когда гул исчез. – Выбор за тобой! Один из них – мой! Чего смотришь так? Шучу я!
– Зачем же, товарищ капитан, патроны зря переводить? – сказал Семёнов и посмотрел на лежащего раненого командира.
Тот вопросительно посмотрел на него.
– У меня граната есть! Может, эти патроны для фашистов оставить лучше?!
– Добро, сержант!
Клевцов ещё раз достал из пистолета магазин и пересчитал патроны:
– Один, два… – едва слышно прошептал он и снова снарядил патронами магазин, вставив его в пистолет. – Правильно, Семёнов, негоже нам от своих пуль погибать.
Семёнов достал из подсумка кусок материи, отрезанной от купола парашюта, и подошёл к командиру.
– Товарищ капитан, разрешите, я перевяжу вам рану? – спросил он, присев.
– А-а, ерунда! Царапина! – усмехнулся Клевцов. – Ну, валяй!
Семёнов осторожно ощупал рану на плече командира. Тот рефлекторно одёрнул руку, издав сдержанный стон:
– С-с-с-с! Семёнов, ты что там найти собрался?
– Виноват, товарищ капитан! – ответил Семёнов, перевязывая рану. – Я только посмотрю! Кость цела! Рана заживёт, не беда!
– Надо идти! Немцы могут быть близко! Немного отдохнём и двинемся дальше, – сказал Клевцов.
Перевязав рану командира, Семёнов достал из кармана подкову, вынул из ножен, пристёгнутых к голенищу, нож и стал что-то старательно на ней выцарапывать.
– Семёнов, ты, надеюсь, помнишь, что наша принадлежность к части – это секретная информация? Поэтому десант не берёт с собой ни документов, ни наград… только оружие и боевой дух!
– Так точно, товарищ капитан. Помню! Я слова полководца этого записал и наши имена… Чтоб о нас не забыли… Никто, кроме нас, ведь не знает, что мы здесь…
– В этом будь уверен, Семёнов! О нас не забудут! Сколько мы с тобой уже фрицев уложили за этот рейд?
– Не знаю… человек пятнадцать! Может, больше…
– Ну вот, Семёнов, видишь! А у нас ещё целых два патрона и граната! Значит, можем и должны больше, Семёнов! И сделаем это! Если не мы, то кто сможет за нас выполнить долг и приказ? Никто, кроме нас…
– Товарищ капитан, как же вы стрелять будете, вы же ранены? – спросил Семёнов командира, видя, как из-под повязки на его ране немного сочится кровь.
– Запомни, Семёнов: не бывает раненых десантников! Десантник может быть только или живой, или мёртвый! Мы с тобой живы, а значит, обязаны уничтожать противника! Рука правая ранена – это ничего! А левая на что? Десантник должен стрелять с любой руки! А личное оружие десантник никому не передаёт! Оно может достаться врагу, но только когда в нём нет патронов и десантник уже убит. Мы с тобой покажем фрицам, что получить наше оружие им дорого обойдётся!
Где-то очень близко послышались голоса немцев. Они отправили на поиск нашего десанта специальные карательные отряды, состоящие из офицеров СС дивизии «Мёртвая голова» и финских егерей.
– Фрицы совсем близко, товарищ капитан! – шёпотом произнёс Семёнов.
– Слушай мой приказ, Семёнов! – также шёпотом скомандовал Клевцов. – У меня два патрона! Я должен применить их по назначению. Они наверняка попробуют взять нас живыми. Но мы-то с тобой ни живыми им не достанемся, ни мёртвыми. Так ведь, Семёнов?
– Так точно, товарищ капитан! – ответил Семёнов, и в глазах его едва заметно промелькнул огонёк.
– Поэтому гранату оставь нам… Твоё слово – последнее. А сейчас немного отвлеки их с фланга, чтобы я мог прицелиться своей левой… – с этими словами Клевцов переложил пистолет в левую руку и стал отползать от него в сторону.
Семёнов тоже немного отполз в противоположную от командира сторону и приподнял над холмом, служившим им укрытием, свой автомат, в котором уже не было патронов. Фашисты произвели несколько очередей выстрелов – явно выше цели, намереваясь взять десантников живыми.
Выбрав момент, поднявшись и чуть оперевшись на раненую руку, Клевцов, полулёжа на земле, произвёл два последовательных выстрела. Один из гитлеровцев был убит, другой – ранен и, упав, корчился от боли.
Немцы, не делая выстрелов, приближались, постепенно растягивая цепь своих рядов и обходя наших бойцов с флангов.
– Ещё не всё! – сказал Клевцов и достал левой рукой из ножен нож разведчика. – Семёнов!
– Я, товарищ капитан! – отозвался сержант.
– Ты славный парень, Семёнов! Я тобой гожусь! Не подведи нас, Ваня!
Крепко сжав нож, Клевцов встал и сделал несколько шагов навстречу неприятелю. Внезапно он сделал взмах левой рукой, чтобы бросить нож в немецкого офицера, но короткая автоматная очередь пронзила его грудь, и он, замерев на секунду, упал лицом вниз прямо в воду. Его левая рука была вытянута вверх и сжимала рукоятку ножа будто древко боевого знамени.
– Nicht schiesen! Nehmen Sienur live! (нем. «Не стрелять! Брать только живыми!») – раздался крик на немецком.
Семёнов лежал наполовину в ледяной воде и смотрел на убитого командира, лежавшего чуть впереди. Затем он повернулся на бок, подполз к веткам большого куста и повесил свою подкову на одну из них. После этого он отполз назад и посмотрел на гранату, зажатую в его правой руке. Левой рукой он достал из кармана гимнастёрки маленький медный крестик на толстом шнурке, оставшийся с тех пор, как его, ещё ребёнком, крестили в деревенской церкви. Он не плакал на крестинах, и батюшка тогда сказал родителям:
– Добрый знак! Хороший хлопец вырастет!
И Иван действительно никогда не плакал. Лет в семь, играя с ребятами в войну на развалинах сгоревшей деревенской избы, он распорол ржавым гвоздём колено. Рана была большой, и кровь буквально лилась, стекая по ноге. Ваня дошёл до дома через всю деревню и даже не заплакал. Мать промыла рану и,перевязав её, сказала:
– Ты молодец, Ванюша! Весь в отца – богатырь!
Отец Ивана умер в 1928-м, когда мальчику было шесть лет. Узнав, что отца больше нет, он и тогда не плакал. Помогал матери воспитывать младшую сестру и вести хозяйство. Было тяжело. А когда мать отпускала его поиграть с ребятами, Ваня часто убегал один в заброшенный дом на окраине деревни и рисовал там углём на белой печи танки и пятиконечные звёзды, твердо зная, что, как и отец, станет военным.
– Рус, сдавайсь! – крикнул один из фашистов.
Они окружили Ивана с флангов и остановились, не подходя ближе. Кочки, словно бруствер, закрывали Ивана от немцев. Он выучил несколько фраз на немецком, поскольку дружил с переводчиком из своей роты.
– Gut, Gut! (нем. «Хорошо, хорошо!») – крикнул он. – Woistder Kommandant? Ich will mit ihm reden! («Кто ваш командир? Я хочу говорить с ним!»)
На минуту повисла тишина, и снова раздались голоса фашистов.
– Иван, сдавайся! – снова раздался громкий крик. – Твой командир Тарасов уже сдался, и он жив! Он у нас! Мы дадим тебе тёплый одежда и горячий чай! Зачем умирать? Ты будешь жить!
«Вот черти окаянные! Даже имя моё знают… Неужели Тарасов и правда у них в плену…» Иван снова бросил взгляд на тело командира и вспомнил сказанные им слова.
– Главное, что подкова моя вам не достанется! – вслух сказал Иван.
Он посмотрел на крестик и прошептал: «Прости меня, Господи, за грехи мои вся! Дай мне сил встретить смерть достойно!». С этими словами он надел на шею шнурок с крестиком, перекрестился. Быстрыми, но осторожными и уверенными движениями Иван нажал на головку задвижки гранаты и отвёл её до отказа влево. Затем он открыл колпачок гранаты и, вставив запал в центральную трубку, закрыл колпачок и сдвинул задвижку вправо так, чтобы она вошла в широкую часть его выреза. Зажав гранату в правой руке и придавив пальцами к корпусу откидную планку, он зубами вытянул за флажок шплинт и натянул рукавицу на сжимавшую её правую руку. Приподнимаясь, Иван громко крикнул на немецком:
– Ich fordere die Kommandan ten zu sprechen! (нем. «Я требую поговорить с командиром!»).
Затем он взял в левую руку трофейный автомат с пустым магазином и стал медленно подниматься.
Вокруг, на расстоянии метров тридцати, стояли фашисты. Их было больше десятка. Иван поднял левую руку вверх и отбросил в сторону автомат. Правой рукой в рукавице он крепко сжимал РГ-41. Нога сильно болела. Видимо, уже началась гангрена. Мысли немного путались, сердце его билось часто, но он был спокоен и твёрд. Перед глазами Ивана мелькали картинки его жизни: похороны отца, как мать провожала на фронт и день присяги… Он снова посмотрел на лежавший чуть впереди труп командира, левая рука которого сжимала нож будто призывая идти вперёд, в атаку.
– Woistder Kommandant? (нем. «Где командир?») – крикнул негромко Иван.
Двое фашистов приближались к нему.
– Давайте, давайте! – прошептал Иван. – Это на всех!..
Когда оба неприятеля подошли к нему почти вплотную, Иван разжал руку с гранатой и злобно улыбнулся им. Один из фашистов вытянул руки, намереваясь обыскать Ивана. В этот момент раздался взрыв, который было слышно на большом расстоянии.
Иван Семёнов вместе с собой подорвал двоих фашистов – офицера СС и финна из егерской команды.
Светало. Несколько немецких офицеров стояли на месте взрыва. Один из них пнул ногой фрагмент трупа Ивана и громко выругался на немецком:
– Verdammten Kommunisten! Sag mir, Jens, warum er nicht aufgeben wollte? Einige Soldaten aufgeben, um zu Leben... Warum wollt Ihr sterben? (нем. «Проклятые коммунисты! Скажи мне, Йенс, почему он не захотел сдаться? Некоторые солдаты сдаются, чтобы жить… Зачем умирать?»).
– Ich wei; es nicht. Sie sind schwer zu verstehen! Johann, der ausgleichenden Abteilung, berichtete, dass, wenn Sie vollst;ndig zerst;rt ein Russisches Dorf, zu Ihrem Kommandeur kam ein russischer junge zw;lf Jahre alt und auch sprengte sich... Ihr Kommandant und ;bersetzer wurden auf der Stelle get;tet. Nicht umsonst schneiden Sie alle in diesem verdammten Dorf! Diese Russen sollten nicht am Leben gelassen, Hans! Sie sind alle verr;ckte Kommunisten! Unser F;hrer sagt, dass wir hier bald Leningrad und Moskau, Russen und dann kommt das Ende! (нем. «Я не знаю. Их трудно понять! Йоган, из карательного отряда, рассказывал, что, когда они полностью уничтожили одну русскую деревню, к их командиру подошёл русский мальчик лет двенадцати и тоже взорвал себя… Их командир и переводчик погибли на месте. Не зря они вырезали всех в этой проклятой деревне! Этих русских нельзя оставлять в живых, Ганс! Они все сумасшедшие коммунисты! Наш фюрер говорит, что скоро мы возьмём Ленинград и Москву, и тогда русским наступит конец!»).
– Vielmehr m;ssten! Ich habe schon solche Sehnsucht nach Hause und nach einem guten Schnaps!.. (нем. - «Скорее бы уже! Я уже соскучился по дому и по хорошему шнапсу!..»).
Взрыв гранаты сержанта Семёнова услышала группа наших десантников, которая находилась на этом же болоте, совсем рядом. Они вступили в неравный бой с отрядом фашистов и полностью уничтожили его, почти всем составом при этом погибнув.
Нескольким нашим бойцам удалось остаться в живых после сражения, и они смогли выйти к лагерю основной группы. Потеряв в ходе рейда в тылу врага свыше восьмисот человек убитыми, капитан Жуковский, после пленения командира взявший на себя командование, принял решение разделиться на две части. Одна группа осталась на болоте Невий Мох охранять раненых и обмороженных, которых было свыше двухсот человек, и ждать эвакуации.
Другая группа продолжила рейд в тылу противника, выполняя поставленную командованием боевую задачу.
Когда основная группа десантников после многодневных переходов и ожесточённых изнурительных боёв вышла к тому месту на болоте, где была оставлена группа раненых и обмороженных, то обнаружила там более ста пятидесяти тел наших солдат. Они так и не дождались эвакуации.
Самоотверженные действия десантников в районе Демянского котла весной 1942 года не позволили немецкому командованию осуществить план переброски сил группы армии «Север» на южный театр боевых действий. Важную роль в сдерживании сил гитлеровской армии сыграли бойцы 204-йвоздушно-десантной бригады, 1-й и 2-й манёвренных воздушно-десантных бригад.
Победа советского народа над фашистской Германией оплачена миллионами жизней солдат и офицеров, партизан, ополченцев и тружеников тыла, простых граждан. Каждый из них сделал всё для Победы. Многие десантники по сей день лежат в болотах и лесах Новгородской области, до конца оставшись верными присяге и Родине.
Где-то на болоте висит на ветке большого куста железная подкова. Время не пожалело металл, и она насквозь проржавела так, что надпись почти не видна. Время разрушает металл. Но оно не властно над светлой памятью о Героях нашей Родины.
Никто, кроме нас, не сможет сохранить самое важное – память о них на века. Никто, кроме нас!
Имён сержанта Семёнова, капитана Клевцова и многих других солдат и офицеров нет в списках погибших. Они пропали без вести, до конца выполнив свой долг. Для них война ещё не закончена. Пусть память о них всегда живёт надписью, выведенной на подкове сержантом Семёновым: «К-н Клевцов М. В., с-т Семёнов И. А. 1942 г. Мы бы не жили, если б не умирали».
Пусть земля будем им пухом! Они в наших душах и наших сердцах – вечно живые.
Посвящается десантникам 204 ВДБр, 1-й и 2-йМВДБр.
(С) Павел Карабанов, 25.04.2017 – 07.05.2017 г. Великий Новгород, г. Санкт-Петербург.