Луна вновь разделила ночь и день,
И ветер застонал за облаками,
На старый лес ложится сумрачная тень
Под Брянском, что растёт веками.
Вдруг, ветки громко начали скрипеть,
Листва зашелестела под ногами,
«Стой!» - может это был олень,
А может, и врагов чужая стая.
И тяжело так лес роптал,
Фашистов будто проклиная,
Как мог, он долго их держал,
К деревне ни на шаг не подпуская.
Лес ветви, поднимая к небесам,
Просил судьбы, начертанной природой, -
Чтобы погибнуть, пусть от топора,
Но только своего народа.
Готов гореть он в пламенной печи,
Обогревая и тела, и души,
Исчезнуть пеплом навсегда в ночи,
Но понимая, что своим был нужен.
Он мог бы стать крестьянскою избой,
Или речными деревянными судами,
Лишь только бы сырой порой,
Не быть избитым в клочья сапогами.
Но быть ему солдатом суждено,
Встать на переднем рубеже атаки,
И защищать врагам назло
Людей, зверей, как всех своих собратьев.
Раскинул лес зелёной пеленой
Густые ветки, словно крылья,
И будто встал глухой стеной
Навстречу беспощадному насилию.
Когда-то для него придёт весна,
Прольют берёзы потихоньку слёзы,
Потянутся деревья к небесам,
Повиснут в облаках лесные грёзы…