До старости мне – полвека.
До смерти – возможно, меньше.
Я – в поисках человека
Средь старых, но не ушедших.
Непонятым Диогеном
Брожу во дворах-колодцах,
Кричу безразличным стенам –
Пусть кто-нибудь отзовётся!
Пускай не друзья, не братья,
Не милые сердцу сёстры.
Пускай стариков распятья
Молвой обоюдоострой
Распишут мне человека
На фреске слепой эпохи.
Разбив своих предков слепок,
Везде углядев подвохи,
Мы греемся ночью лютой
У факела над могилой.
История – пусть раздета, разута –
Но будет милой
К потомкам, залившим память,
К Иванам, родство забывшим.
Пойду к старику: он знает,
Что в жизни бывает лишним!
Он знает, о чём подумать,
Он видел Москву и Китеж.
Он скажет – «ты что, твою мать,
Совсем ничего не смыслишь?»
Подскочит от злости предок
И рухнет, смертельно ранен,
Похожим став напоследок
На фото в дешёвой раме.
Копаясь в его бумагах,
Я стану причастен к мифу
О красных всесильных магах,
Простивших грехи Сизифу,
О дружбе, любви и лести,
О стройках и катастрофах.
О старой солдатской песне,
Поднявшейся из окопа.
И сквозь безразличье в душу
Пробьётся девиз: «Не ной же!
Осталось, кого послушать.
Мне нужен ещё такой же.»