Под этой брусчаткой когда-то лежала трава,
под лентой шоссе обретался густой перевал.
Земля замолчала под слоем бетонного шва,
земля затерялась под мусором и прогрессом.
Идёт человек, вспомнив: Брэдбери написал,
как в город июльский вторгались с окраин леса.
"Природа по праву своё забирает назад" -
твердит человек, огибая фиалки вдоль леса.
Когда-то во мне тоже был изумруд и нефрит,
остролист, что ещё где-то в рёбрах острит,
а теперь здесь змеится пустая Мейн-стрит
и седьмая война поднимает дырявые флаги,
свежезалитый битум блокирует тайный портал,
чтобы я никуда не летал, оттого - не страдал.
Человек, не ходи сюда, стены и темнота
образуют внутри меня карцер, тупик, концлагерь.
Но идёт человек по лазейкам, осколкам гранат.
"Ведь под этой жестокостью лес, просто он примят,
ведь под этим могильником небо, что было "над",
нерушимая вечность и юность земель Коринфа".
И идёт человек и Вселенная тянет других,
они входят, стучатся мне прямо в стальные виски
и сажают усердно в бетон золотые ростки
и леса под асфальтом плачут по ним моей лимфой.