Ты говорил, дробясь на отраженья-
как будто бы бензиновые крови,
залившие асфальта пониженья,
мне плавленный твой взгляд напомнил-
ты говорил на нотах незнакомых
я в голосе твоем их раньше не слыхала,
и волосы лежали по-иному
движенья рук чуть больше нервны
чуть жизненней улыбка тайная, которой
ты этот день дарил непринужденно
Едва ли замечая это сам.
смартфоны наши разрядились разом-
мы, мысли прочитая, обсмеяли
роль бога электричества для дружбы
Мужчины с женщиной без столь коварной свахи
Сводящей двух сквозь континенты
И после каждого-еще с двусотьем
В которых обжигает несинхронность
Настолько, что неясно-
В средние века
Без этих инструментов для общения
Как люди находили для себя
Родную душу, спрятанную в теле,
Живущем в неизвестном отдаленьи.
В одном портфеле, спутавшись, лежали,
Сплетясь живыми проводами,
Наушников ненужные скрижали
Твои-мои. Брошюра и пеналы,
Ключей две пары,
Карандаши и мыльница двутысячных годов
Заворожившая нутром своим скульптуры
Двух лиц и тел и окружавший беспредел
Точнее беспредельность прочих лиц
Которые без этого не замечали
Еще бы-падали друг в друга.
А с фото может разглядеть успеем
Там в будущем которое настанет
Оставшись, в праве первородства, одному лишь
Для светлого мгновения печали.
Второму этого не светит-
Мы будем вечно вместе
Или разрыв настолько резким станет
Что не до общих фотографий.
Зафилософствовавшись на голодный
Готовый на бурчание живот
Ввалились с улицы холодной
Куда-то к немцам, заказав всего.
И говорили не о чем и очень много.
Прохожих обнимали, как родные
Полезли на стальную крышу
Сталинской высотки-впрочем,
Быть может вовсе не стальную.
Нас не пустили домофоны
А нам хотелось выше, выше-
Танцуя, мы сигали
На крашено-пасхальный красный
Нам семафорили
все светофоры города Москвы.
Пьянило пуншем глаз и губ.
И подгибало ноги к выси.
Потом я отсыпалась.
В три выбралась с постели.
Мюсли и кофе, телефон с зарядки.
В ветвях пичуги дебоширят
Дерутся за какие-то награды
На гребнях ненадежно-гибких.
А мне звонили.
Им что-то было надо.
Тебя нашли с холодными руками
В теплой ванной.
Не разгадать-чего же не хватало
И волосы лежали по-другому.
И ноты были незнакомые.
Мой номер первым был забит
На распароленном-насквозь-самсунге
Открытым, как нагая книга
Но не открывшем никому причин
С какой душа ушла,
Как впала изюминка-начинка
И остается опознать открывшийся в изнанку взгляд
Наверно прочитавший все законы
дают же их читать свежеприведенным
Сквозь стикс и лету, по шагам Харона
Иль,если мифологию не путать,
Не вмешивать в двадцатый век-
То в ноосферу мыслью рухнув
"Там" все понятно ясно просто.
Здесь странно побелели пальцы,
Поперла перломутровая неживь,
И как у Сары-Лотовой жены,
(Ты, как она, -ведь ты же оглянулся?)-
Плоть проступила, неокрашенная духом
Уже застывший перед тленьем алебастр
При взгляде на который память рвется к уху
С записанными файлами на нем
Голосовых вечерних сообщений
Наши слова проигрывая вновь
И раз за разом - не найдя ответа.
На языке, сквозь кожу впав, горчеет окись,
Ответов -нет.
Твой образ забиваю в прокси,
Пусть ищет среди тысячи миров,
Не виснет.
(А волосы живы и чёрны-шерсть Бастет)
Казалось: человеком больше или меньше
великого здесь смысла не увидеть
Какая разница кого
Найдут вселенские сатиры
Ушедшим раньше из игры-
Оттенком на большой палитре
И пикселем на матрице миров
И мира своего ушедшим богом.
И отчего в стерильности палат
я ощущала чувство жженья,
смотря в стаканчик, где вода
плескалась от дрожания тела
неверными движеньями изшедшего
неизбежимым пораженьем
В принятии вселенского покоя