Рыжий кирпич, омытый тысячами дождей.
Чеди и пранги тянут шпили свои в лазурь.
Сотни разбитых статуй, павших от рук людей
В эру завоеваний, в эру кровавых бурь.
Стёрты ступени лестниц, все в опавшей листве.
Тени хлебных деревьев колышутся и молчат,
Словно безвредные призраки, верные лишь судьбе -
Их навещают экскурсии за несколько сотен бат.
Гибель бывшей столицы втёрта в камни руин,
Оплетена корнями фикусов, буйных трав.
Город разбросан временем, некогда был един,
И демонстрировал миру истинно царский нрав.
Лодки в реке скользили, била здесь жизнь ключом,
Город из сна хвалился всем толщиною стен.
Он был купцом, монахом, воином и врачом,
Он был рабом и пленником внутренних перемен.
Всё уничтожила алчность чёрных бирманских орд,
Не убоявшихся святости храмов, великих ступ.
Был с высоты низвергнут тот, кто был раньше горд,
Столица была обескровлена и превратилась в труп.
Чтоб через пару сотен скучных и пыльных лет
Потный турист в панаме камень аллей топтал,
И суеверный таец, верящий в сто примет,
Роясь среди развалин, золото здесь искал.
Всё же законы кармы касаются и городов.
Стали дворцы жилищем летучих мышей и птиц,
И растворились в природе кости детей и вдов,
Падавших пред королями на тёплую землю ниц.
Ради Города Ангелов предан забвенью был
Город, что стал привидением, утративший плоть и кровь.
Недолговечно забвение - во времена Чакри
Был извлечён из джунглей, чтоб миру явиться вновь.