Поэзия имеет иерархию.
Есть у неё своя элита.
Есть подголоски, графоманы. Хартия
Великая. Проказница Лолита
В чести. И есть пророки и изгои.
И все они идут не-спешным строем.
Успешные успехом пробавляются,
а не успешные слезами обливаются,
и графоманы бодро графоманят.
Тех и других поэзия дурманит,
не отпускает, пленные, ей служат.
Прекрасны жёны, да ещё при муже.
И муза вдохновенно за нос водит
и властвует, и хором хороводит
ритмично и не очень... музыкально,
и голосом вибрирует... орально.
Ступенчатою маршевою дробью
дробит пространство, насыщая кровью
истерзанных гульбой за горизонт,
и Оле-Лук-о-морье чешет зонт.
Поэзия взлетает, опадает,
расцвечивает брызги, тает, тает...
И воплощаясь в буквенное слово,
удит и радуется жирному улову.
И я там был. Знакомство с этой дамой.
Расслабило меня. Я стал упрямый,
заносчивый, визгливый, непокорный.
Однажды... изнасиловал проворно.
И не однажды. Получил отлуп.
Сижу, как дятел долбаный. От луп-
ки ошалел и возбудился.
и снова в драку с музою пустился.
И мы впадаем с ней в такой экстаз,
что не выдерживает даже медный таз.
Он сотрясается от грохота, хохочет.
А рядом с ним кузнечики стрекочат.