Бунт, это поллюция. Посмотрите на толпы молодых людей в черных капюшонах громящих улицы Европы, они выдвигают заведомо невыполнимые требования типа: «Всего и немедленно», жгут машины, бьют стекла, называя это революцией. Большинство из них ничего не умеют, они хотят бесплатной еды и анаши. Как и те кого они ненавидят – банкиры и олигархи, они хотят не делать ничего и управлять теми, кто их кормит. Бунтари хотят, что бы кто сверху обратил на них внимание и удовлетворил. Но это не революция, это Pussy Riot – это ярость влагалища, вызванная отсутствием реального фаллоса.
Радикальные революционеры требующие «всего и немедленно», всегда недовольные тем, что есть, но отвергающие любые предложения власти похожи на недобрых капризных детей. Они хотят быть взрослыми, но не знают как.
Своим решительном «Нет» они хотят власти над властью. Но, что им хочется дальше они не знают сами. По этому, все радикальные движения кончаются болью и разочарованием. Истерика опустошает.
Не умея рационально распорядится своей энергией, радикал просто хочеь быть удовлетворённым большим другим. Получается парадокс, борясь с фаллосом власти, они как неудовлетворённая вагина, страстно желают быть наполненными, этим же фаллосом. Ибо собственного у них нет.
Взрослость, это умение сказать «да». Да той реальности, которая есть. Только после этого её можно изменить. Бунт без ясного виденья его цели, бунт без плана, есть тоска по члену, тоска по безусловной любви.
Абстрактные крики о свободе и гнев против несправедливости, это манифестация собственной личной несвободы и злости против своей несамодостаточности.
Договор может быть заключен, когда люди, чем то обмениваются. Что могут предложить антисистемщики? Вся их суть в приставке «анти». Они неспособны наполнить и насытить себя сами, эта неспособность порождает неудовлетворённость и бунт, но их бунт сродни истерике внука перед бабушкой. И Бабушка здесь фигура ключевая. Люди в капюшонах называющие себя антисистемой не едут туда, где действительно могут убить и покалечить. Они против тоталитаризма, защищая даже права животных, но выбирают самых тоталитарных союзников типа исламских радикалов и это неудивительно, у антисистемы нет члена, а у исламистов он есть. Причем последние, используют антисистемщиков как наглый мужик использует глупую бабу.
Студентка Вера Засулич не протестовала против произвола, она взяла пистолет, выстрелила в зарвавшегося чиновника и суд её оправдал. Крестьянин Осип Цебрий поехал в Боснию и создал в нищем селе успешную и богатую коммунистическую селхозобщину. В наше время протрезвевший байкер Сэм Чайлдерс организовывал вооруженные рейды на базы африканских сектантов LRA, чтобы освобождать детей из рабства, а философ Дмитрий Морозов создал в калужской деревне семейный детский дом, в котором уже выросло около сотни здоровых и умных детей. Это сделали взрослые договороспособные люди.
Антиситема красит волосы зелёным, протыкает себя пирсингом, укуривается, ворует в супермаркетах и кидает «молотова» в полицию. На этом их борьба за свободу кончается. Их бунт - поллюция во сне.
Они выросли в неполных семьях, в школах их учили не тому, что нужно в жизни. Им не надо было бороться за еду и воспитывать младших братьев и сестёр (их у них нет), они получали и получают блага на халяву. У них нет обязательной службы в армии. Их защищает очень справедливый по сравнению с российским суд.
У них нет инициирующих институтов, у них есть пособие по безработице и по этому на всю жизнь до самых седин они остаются подростками. Выступая против любой власти, и любых форм организации они не способны договориться сами с собою, а потому бессильны и истеричны. Это следствие того, что из их жизни исключено легальное насилие.
Насилие должно быть в рамках правил, в рамках закона. Попытка убрать насилие из жизни полностью, приводит к его хаотизации, то есть к бардаку, провоцирует его на ровном месте.
Там где нет обычая или договора, безвластие порождает власть хаоса.