I
Мама?!
Папочка?!
Пап, разреши доложить!
Я веду репортаж впрямь из Хайфы, с Кармеля...
“Эй, пора этот цирк фронтовой прекратить!
Ну, да ладно, мели-молоти, наш Емеля.»
Здесь есть к о' л л е д ж, вернее, к о л л е' д ж,
в кабинете у ректора карта Германьи!
Не поверил правдивости собственных вежд:
эти ж боши нас, юден, вели на закланье.
Ну, а ныне баварцы башляют. Деньгой!
Присылают подарки из Кёльна...
Ты уверен, Амалек? Подумаешь, гой!..
Перед ними на цирлах?
Скомандуют:
«Вольно!»
Ты неправ был, не с Русью якшается чех;
немчура привезла новый колокол в Прагу...
Смена вех, пораженье, Европа у тех,
нет, под теми, кто взял и устроил бодягу.
Пятисотмиллионный создали союз:
в нём и Гамбург, и Латвия с Польшей...
А война на дорогах, хоть прусь, но боюсь!
А вот битв, пап, и не было больше.
И без боя сдались Аренсбург, даже Брест,
Гуш Катиф, и Батуми с Одессой,
синагоги в Синае снесли, а вот крест
затенили мечетью и прессой.
Уцелел ты, не впал ни в троцкистский уклон,
ни в обманчивость как бы готовых ответов...
Вдруг настал Сталинград... Ты, нет, я пощажён
развесёлыми немцами с мотоциклетов.
На полуторку всем взгромоздиться и гнать!
И спасут нас казацко-казахские степи...
Немчура разрешила нам не умирать
в ковылях, в сапожищах и в репьях.
Не стреляли. Бойцов отступающий фланг
уходил вверх по Волге, к ордынским увалам...
Ликование фрицев, нах остен их дранг—
и на Энгельс, к хазарским кагалам.
II
У железной кровати моей всё висит
старый китель отца — в изголовье...
После войн был небравый у папочки вид,
когда шёл по стерне, в Подмосковье,
когда клал он бетон в бессарабской степи,
и мосты наводил в Прикарпатье,
и беззвучное «Выслуга, стаж, не глупи!»
рядом с мамой в панбархатном платье.
III
А была и Сибирь, и, по новой, Москва,
и потеря а т е и с т и ч е с к о й веры...
Повернулась в Израиль моя голова
и в германные, знать, универы...
Полетел мой пежо... Ох, хорош автобан!
Я кричу: «Дойчланд, юбер ты, юбер и аллес!»
На Потсдам, на Берлин!
В нём галутный загран.
Есть еврейский бомонд.
И новёхонький талес.
8-9 мая 2017 года