Заводной колобок
на пригорке истошно смеялся:
Он ушёл от зверей
и разбил все свои зеркала,
Убежал от греха,
что на небе с богами остался
И летит кувырком,
оттолкнувшись от края стола.
… Затрещали костры,
поползли из оврагов туманы,
Безутешной вдовой
выпь кричит по остывшим полям;
Загулявшая жизнь,
липкой грязью наполнив стаканы,
Вихрем кружит листву,
рвёт одежду седым тополям.
Перевяжет зима
белой лентой разбитые блюдца,
Чтобы в ядерном сне
ветхий мир сам себя не узнал,
Где с дарами волхвы
не успели у входа разуться,
А на Лысой горе
уже судьи вершат трибунал.
На обед тишина.
Запах глины и струганных досок.
Значит, радость моя,
ты уже никого не предашь!
Где-то там за стеной
огрызается век - недоносок,
А единственный лифт
едет вниз на последний этаж.
…Так катись, колобок,
не надейся вернуться обратно,
Лучше чадом болот
усыпи нищий гибнущий край,
Соскобли чешую,
изведи все родимые пятна,
Бейся рыбой об лёд,
чтобы вспомнили проданный рай!
На дорогах любви
наметают метели заносы.
Хищный праведный стыд
жрёт рабочий отчаянный класс.
Лишь асфальт и бензин,
да гниющие в баке отбросы
Возвещают земле
про триумф человеческих масс.