Международный литературный конкурс «Купель 2015–2016»
по произведениям Александра Костюнина
Учитель русского языка и литературы
МБОУ «Азаровская СОШ»
Брянской области Стародубского района
Скакун Ольга Анатольевна
Номинация: проза
УЧИТЕЛЬ – РУКАВИЧКА
Ах, сколько сказано о тебе, учитель! Сколько написано и снято! Какие жаркие споры твой образ вызывает с экранов , каким несуразным ты показан в новомодных сериалах: не модным, не современным, не компетентным и не… не… не…
Так отчего ж по воле судьбы и я ношу это имя? Отчего так часто терзаюсь , соответствую ли я этому спорному званию? Отчего так всегда страстно хочу вступиться за твоё униженное имя? Отчего до сих пор не могу понять, почему продвинутое общество тайно иль открыто многие годы искренне недолюбливает тебя?
Задаю я себе эти вопросы и не нахожу ответа…
А кто такая эта «Я»? Если вы захотите меня увидеть, такую непонятливую и подчас бунтующую, то сделаете это легко и безошибочно! Я – невысокого роста, непримечательной внешности, с короткой стрижкой и очками на носу. Каждый день: и в дождь и в слякоть - иду свои положенные 2 км до школы и 2 км после неё. И в сумке у меня не кипа тетрадей и толщея книг, а маленькая флешка. На ней и презентации, и учебники, и методички, и тесты, и видеофильмы, и продуманные уроки. Каждый день по дороге туда и обратно я подвожу итог своему дневному уроку. Привычка, выработанная годами. А их в моём стаже почти 30… От ветреной девицы в образе новой училки до серьезной дамы, с которой не забалуешь, – путь, изведанный не только мной… Даже в самом несмышленом возрасте я точно знала, что буду учителем. И знала еще одну истину, никем не сказанную , никем не нашёптанную.. Разве только кем-то свыше : не унизь, не обидь, не оскорби того, кто будет рядом. И я старалась , правда! И до сих пор стараюсь изо всех сил!!!
Читаю, познаю, оттачиваю. Вот уже и ЕГЭ для меня – обычное дело!
ЕГЭ… Совсем недавно неизведанная машина, а нынче освоенная до последнего винтика техника. Понимай, учи, тренируйся! Под таким девизом не одно поколение моих выпускников сдавало эту машину в утиль, почти всегда радуясь результатам…
Но вот одна часть этого агрегата всё же требует творчества, тут не до механики! Это часть С. Хотя сочинение проще всего писать по шаблону, творчества все же не избежать. Зная это, ученики читают множество книг, отдавая предпочтение маленьким рассказам. Тогда и попался нам на глаза рассказ А. Костюнина «Рукавичка». Прочитали его прямо в классе на элективном курсе. Задаю традиционный вопрос:
- Какие проблемы поднимает автор?
- Проблему детства. Испортили Юрке не только детские годы, но и всю жизнь, - первым вступает в разговор молчаливый Сергей, сам на себе не раз испытавший насмешки школьников.
- Да подставили Юрку! Ничего он не брал! – это добрая Марина, выросшая без отца и хлебнувшая испытаний с пристрастившейся выпивать от горя матерью.
Не разуверяю. Каждый в праве сам понять автора.
- Нет, ребенок просто увидел прекрасное и не захотел с ним расстаться. Вот и спрятал рукавичку, чтоб потом тысячу раз прижиматься к её теплу, - это чуткая и внимательная Олеся, умница и отличница.
И робко, но твёрдо с последней парты Таня, неисправимый борец за справедливость:
- Учительница тоже хороша,- сказала она, скосив взгляд на меня и предугадывая мою реакцию.
- Согласна со всеми, хотя нужно внимательнее перечитать и до конца понять замысел. Запомнили автора? Название?
- А. Костюнин. «Рукавичка».
Позади ЕГЭ. Результаты блестящие! И 1 сентября пятиклассники – мои собеседники. Медлительные и несмышленые. ФГОС, журналы, программы, планы, конкурсы. Вот тут-то на глаза и попадается что-то знакомое. А. Костюнин «Рукавичка»? Конкурс «Купель»?
Открываю условия конкурса, скачиваю книги автора и – ночи напролет читаю, читаю, читаю. «Орфей и Прима»- трогательная история. «Танина ламба» понятна, у самом муж - рыбак и охотник.«Сплетение душ» - на одном дыхании!
И вот теперь могу открыто посмотреть в глаза автору и сказать:
- Здравствуйте, Александр Викторович Костюнин! Я поняла вашу «Рукавичку»!
И сегодня, пожалуй, соглашусь с Таней, сказавшей , что учительница тоже хороша!
У меня , как и у всех, тоже были учителя. Школьные и по жизни… И за всё я им благодарна.
Но, дорогой Александр Викторович (можно так?), отчего после прочтения именно этого рассказа вот уже в течение нескольких месяцев моё сердце , словно разрезанное свежей пахотой осеннее поле, кровоточит и ноет… Как Вам, чуткий Александр Викторович (а так точно можно!), удалось зацепить мою слегка уставшую душу, словно натянутую струну?
Задаю я себе эти вопросы, и ищу, ищу ответ…
Осмысливая Ваш рассказ, мучаясь от нахлынувших воспоминаний, я решилась задать вопрос старенькой маме, только что перенесшей жестокой инсульт :
- Мама, а почему меня в школе недолюбливали?
Полуслепые, когда-то бывшие , а теперь изъеденные глаукомой и катарактой родные карие глаза больной матери пытливо и до-о-о-лго рассматривают меня. И тихим стоном дрожащий голос на одном дыхании выдает:
- Когда я тебя родила, в деревне люди сказали: вот родила вторую Ларису!
Это было так, как словно утонуть! Или захлебнуться, обречённо опускаясь на дно речки. Ни дыхания, ни слов, ни света…
Все встало на свои места. И, как у одного из участников конкурса, вся жизнь перед глазами пробежала.
Лариса… Моя старшая сестра. Первый ребенок моих родителей. Родившись в 50-е годы прошлого века, она с первого апрельского вздоха понесла свой тяжкий крест - инвалид детства. Задержка психического развития обрекла ее на одиночество. Она не познала дружбы и любви, не смогла создать семью, не родила детей. Но ещё более тяжела участь моих родителей, особенно мамы.
Так, значит, все мое родное село видело во мне человека с ограниченными возможностями, постоянно сравнивая меня с моей ни в чём неповинной сестрой? Так , значит, оно, пристально оценивая мои детские поступки, давало им свою, им самим поставленную оценку? Не принималось во внимание даже то, что в роду были летчики, врачи, инженеры, директора заводов…
А школа? У меня, как и у Вас, Александр Викторович, воспоминаний о школе скудно мало. Да и пробиваются они, как у Вас, через призму ежедневных проблем, так редко, так скупо. Но , как у всех, и у меня был и есть любимый учитель. Антонина Оттовна. Она из сибирских немцев. Она разбудила во мне и любовь к книге, и трепетное отношение к слову, и желание нанизывать эти слова, словно бусинки, в предложения, она и определила мою будущую профессию. Не будучи выходцем из нашей деревни, она одна относилась ко мне более внимательно, более человечно.
Никаких эпизодов , подобных Юркиным, у меня не было. Хотя в моем портфеле загадочным образом иногда появлялся кусочек мела, чтоб на дверях сарая нарисовать цветок; или яркая картинка из раздаточного материала, уж слишком красив на ней пушистый кот; или списанная из библиотеки книжка, как же она останется мокнуть под дождём на куче школьного угля? Но кто не таскал из школы эти радостные мелочи? Пусть гордится собой и осуждает меня. Простите, мои воспоминания не для вас…
А детство у меня всё ж было счастливым! Я была у родителей третьим, последним и запланированным ребенком. Была обласкана и любима, особенно отцом. И я любила весь мир! Рано пристрастилась к книгам, читала везде и много, как и мой брат. Отец ругал меня. А я , укрывшись одеялом, фонариком подсвечивала заветные страницы. Я хорошо пела и танцевала, была артистична, выразительно читала . Но всегда чувствовала холодок по отношению к себе. И учителя, и взрослые, и некоторые сверстники насмехались надо мной. И подчас это было невыносимо. Сейчас, доставая из памяти самые обидные эпизоды, я неподдельно горько плачу. А тогда, малышом, я старалась произнести что-то оправдательное в свою защиту, я выдумывала невероятные жалостливые истории, старалась понравиться всем – и разочаровывалась, сердилась на саму себя.
Однажды в праздник 1 Мая мне, имеющей звонкий голосок, была доверена роль в инсценированной песне. Я пела:
Маленькая Майка
Вышла на лужайку,
К празднику все маки
Собрала в букет.
Все детки стояли кружочком и держали в руках сделанные из цветной бумаги маки. Я , исполняя заветный куплет, медленно шла по кругу и собирала цветы. Когда концерт окончился, гордясь собой и наикрасивейшим букетом, заторопилась домой. Уже спустилась со ступенек сельского клуба, мечтая подарить честно собранные цветы моей маме, которая, работая дояркой, возвращалась домой затемно. Но гневный голос учителя, разбил мечтания вдребезги:
- Эй, куда цветы понесла? Ты их делала?
Учительница рванула их у меня из рук и громко запричитала о моей бессовестной натуре коллеге , спешащей на помощь. Все померкло в один миг… Потом это цветы стояли в классном шкафу и, набрав солидную дозу пыли, были брошены в синюю деревянные урну. Помню, как хотелось подобрать мне их там, не оставлять на растерзание, как списанные книги, шедшие на растопку школьной котельной... Но я боялась. Я боялась.
Отец, рано перенёсший инфаркт и получавший пенсию в размере 13руб., сестра – инвалид, не получавшая от государства в то время ни копейки, и мама, зарабатывавшая тяжёлым трудом на молочно-товарной ферме 80 руб., - вот и вся моя семья. Весь наш семейный бюджет. Старший брат уехал в Москву, тяжело работал, рано узнал, что надеяться не на кого. А мама крутилась, как могла. В год мне покупалась одна кофточка, одно школьное платье да пара колгот, которые, как у Светки Кондроевой, истаптывались до дыр. Но голь на выдумки хитра! Мама обрезала ступни колгот, а вместо них пришивала носки, потемнее… Иногда эту работу выполняла сестра. Она окончила вспомогательную школу, получила там первоначальные навыки шитья. Шила и штопала с удовольствием всё, что можно и что нельзя. Когда эту работу делала именно сестрица, результат получался веселеньким: чёрные носки на серые колготы пришивались цветной ниточкой. Бывало, она ещё спрашивала:
- Какой ниткой зашить? Жёлтенькой или голубой?
И я выбирала поярче, покрасивей…
«Креативненько», - сказали бы сейчас мои дети. Но я носила. Мне нравилось.
Как-то вечером учительница пригласила нас к себе домой что-то делать или репетировать. Все сняли обувь, и я сняла… Дети , наделённые от природы более душевной зоркостью, даже не заметили, что я на чистеньком полу оставляю мокрые следы. А учительница спросила по-домашнему тепло:
- У тебя ноги промокли? Сними носки!
Растерянная и растерзанная, я поняла, что наш домашний секрет раскрыт! Что я опозорена!
- Ну? Что ж ты их не снимаешь, мои тапочки будут мокрыми…
Мне хотелось бежать, мне хотелось провалиться, мне хотелось… Я ненавидела в тот миг то, чем раньше гордилась: свои колготки и свою семью. Не помню, что было дальше… Помню горькую дилемму учителя, спрятанную в морщинках глаз : что хуже промочить ковёр или любимые тапочки, и насмешки одноклассников… И чувство то помню. Навсегда оно со мной почему-то.
Может, и не вспомнилось бы всё это, если бы не Ваш рассказ. Может, и В. Тихонов нашёл в нём отголоски чего-то ранее им самим пережитого… Но всё это было…
Было и то, что из-за неприязни и ссор взрослых в школе отдувались дети. Любили детей партийных работников, председателя колхоза, детей завскладом и завгаров… Я к таковым не относилась. Теперь понимаю, к счастью. Это рано научило меня жить по совести, скрестись вверх, доказывать свою состоятельность. Конечно же, с Божьей помощью.
Нина Потаповна, моя первая учительница, была нашей соседкой . Ссоры из-за межи, из-за коровы, ворвавшейся в огород, из-за бестолковых кур – обычное соседское дело. Но холод в отношениях с моими родителями подмораживал и наши с ней отношения. Забыв своё предназначение сеять доброе и вечное, она кричала вместе со своим мужем моим родителям , кого они понарожали, где нам надо учиться и куда вообще нас деть. И я так хотела доказать ей, что мы другие, мы хорошие, мы добрые, только немножко несчастные. Поднести журнал, вытереть доску, сбегать за мелом – это не всё, что я хотела сделать для Вас, Нина Потаповна! Встретить Вас и поднести заветную сумку с нашими тетрадками – вот несбывшаяся моя мечта…
Я решилась как-то с подружками выбежать навстречу учителю, да как можно дальше. Выбежала! Ранняя весна затопила луг за нашими огородами и ждать было интересно. Бурлящие ручьи игриво скатывались с оврагов и образовывали целое море, куда можно было бросить вербную щепку, представляя её непотопляемым кораблём. Не знаю, сколько это продолжалось, но нетерпеливые подружки , не дождавшись, убежали в класс, а я, раскидывая снег в бурлящие ручьи, честно дожидалась до тех пор, пока вымокла до нитки. Не знаю, когда пришло осознание, что уже давно начались уроки, что учитель давно в классе. Я прибежала, промёрзнув до костей, истекая талой весенней водой со всей своей скудной одёжки. В углу лицом к выбеленной стене я простояла весь оставшийся день, смешивая слёзы, сопли, воду с рукавов заношенной курточки и с насквозь промокших худеньких сапожек … Только техничка приходила и вытирала подо мной лужу, боясь, что я затоплю всю школу…
- Ты там штаны не обмочила ? – весёлым гоготом заядлый двоечник нашего класса уколол меня на перемене. И имел право! Его не поставили в угол, не отвели к директору!
- Ну, ну! Сашка! – игриво и заискивающе сделала замечание так и не полюбившая меня моя учительница, пряча язвительную насмешку в уголках губ… Не защитив меня от грубости, не оценив моё детское рвение, так и не простив меня , мокрую, жалкую, раскаявшуюся…
Ах, как и сама я далека от идеала. Ах, как далека! В моей начинающей практике учителя есть такие эпизоды, о которых стыдно вспомнить. Но, может, есть на земле ученик, который скажет обо мне: вы мой любимый учитель. Может, есть? Мне бы очень этого хотелось!
Сейчас иные времена, согласна. Современное общество учится не казнить родителей за детей-инвалидов, уважать детскую душу, разговаривать с детьми на равных, в школах даже вводится инклюзивное образование. Но самым главным и тогда и сейчас есть одно – не стать, не превратиться в учителя-рукавичку. Такое понятие я ввела бы в педагогику после раздумья над Вашим рассказом. Это тот, кто вроде бы и пушистый, но это тот, у кого пусто внутри! Как в рукавичке. Вроде и тепло, но так пусто, так пусто!!! Может, нам обратиться к педагогическим мыслителям и теоретикам и внести такое понятие в педагогику?
С Вашей доброй руки… С Вашего искреннего слова… Из Вашего честного рассказа…