до тех пор я имею смысл,
пока трещины только снаружи.
пока ржавчина -- внешний изъян
без вреда силовому каркасу.
но теперь рассыпаются стены,
тонет в иле бетонный пол.
то, что осталось недвижно
в копоти и липком жире.
"куда дальше ставить ступню?" --
с этим вопросом я засыпаю.
другие беспечно копают шахты,
чтоб к лету было на что на юг.
копят, дербанят, врут.
я не играю, я так не играю.
юг -- не восток.
и ложь -- не вино на мой вкус.
против толпы? в одного?
слишком слаб для таких-то раскладов.
этот тревожный звон
ничем не заткнуть, никак
***
кубики, составные блоки,
клетки, кровяные сосуды,
где дефект? в чем подвох?
кто лил масло в огонь, а потом, не жалея, на рельсы?
кто вел меня пьяного по бездонным дворам-колодцам?
кто лишил меня паспорта,
но оставил пару купюр
и на самом донышке жизни?
кто, если не я? сам.
кому бы еще это было нужно.
разреветься и ждать облегченья.
успокоиться и засыпать.
потихонечку, помаленечку.
за дверью на петлях провисших.
калачом на дырявом диване.
себя назначаю начальником над собой.
себя отчитаю, после сниму с поста.
перевыберу, вымою и отрихтую.
тысяча тысяч трупов, кладбище под ковром.
"выживет только сильнейший."
выживает пока что тот,
кто не слушает никого,
никого не считает достаточно близким.
плюёт на мораль, топит каждый встречный корабль,
все сжигая ради красивых оттенков.
кто-то скажет "творец".
кто-то скажет "тварей таких поискать".
а я свои уши всенепременно отрежу --
не желаю мешать ни одним ни другим.
просто бы петь. петь свою песню.