Христос воскресе! Христос воскресе!
Сон смерти – глуше, чем спит скала…
Поют победу в огне экспрессий,
Поют Бессмертья колокола.
Светло целуйте уста друг другу,
Последний нищий – сегодня Крез…
Дорога сердца к святому Югу! –
Христос воскрес! Христос воскрес!
130 лет назад, 16 мая 1887 года, родился поэт Игорь Северянин (Лотарев Игорь Васильевич), написавший эти пасхальные строки, с 1904 по 1913 год, издавший 35 стихотворных книг. Он стал популярным после выхода в свет его знаменитого сборника стихов «Громокипящий кубок». Многие поэтические брошюры приносили автору горечь и скандальную известность, в частности, известный в то время возмущённый отзыв Льва Толстого на одно из его стихотворений в начале 1910 года. На дебютирующего Северянина тогда обратил внимание Константин Фофанов, позже объявленный им своим учителем и предтечей эгофутуризма.
Эгофутуризм, по мнению Северянина, всегда нацелен на самоутверждение личности и поиски новых смелых образных средств речи. Сам поэт изобрел массу поэтических неологизмов: безгрезье, чернобровье, лесофея, ветропросвист. Маяковский признавался, что многому учился у него в области словотворчества.
В стихотворении «Мороженое из сирени!» отражается его оригинальный творческий почерк:
Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!
Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.
Сударышни, судари, надо ль? не дорого можно без прений...
Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!
Я сливочного не имею, фисташковое все распродал...
Ах, граждане, да неужели вы требуете крем-брюле?
Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа,
На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ!
В дальнейшем Северянин распростился с эгофутуристами и примкнул к кубофутуристам, можно сказать, поменял «шило на мыло». В стихотворении «Эпилог» (1912) он эпатажно восклицал, отрекаясь от «престола» былой славы:
Я, гений Игорь Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!
От Баязета к Порт-Артуру
Черту упорную провел.
Я покорил литературу!
Взорлил, гремящий, на престол!
Я – год назад – сказал: «Я буду!»
Год отсверкал, и вот – я есть!
Среди друзей я зрил Иуду,
Но не его отверг, а – месть.
…Я выполнил свою задачу,
Литературу покорив.
Бросаю сильным наудачу
Завоевателя порыв.
Но, даровав толпе холопов
Значенье собственного «я»,
От пыли отряхаю обувь,
И вновь в простор – стезя моя.
Схожу насмешливо с престола
И, ныне светлый пилигрим,
Иду в застенчивые долы,
Презрев ошеломленный Рим.
Я изнемог от льстивой свиты,
И по природе я взалкал.
Мечты с цветами перевиты,
Росой накаплен мой бокал.
Мой мозг прояснили дурманы,
Душа влечется в примитив.
Я вижу росные туманы!
Я слышу липовый мотив!
Не ученик и не учитель,
Великих друг, ничтожных брат,
Иду туда, где вдохновитель
Моих исканий – говор хат.
До долгой встречи! В беззаконце
Веротерпимость хороша.
В ненастный день взойдет, как солнце,
Моя вселенская душа!
Невозможно пройти мимо его последнего сборника «Медальоны» (1934), где он иронично представляет поэтические иконы своих коллег по перу. Насколько эти реминисценции и аллюзии выполнены мастерски, можно судить по сонетным портретам Есенина и Блока, которые представлены ниже.
Есенин
Он в жизнь вбегал рязанским простаком,
Голубоглазым, кудреватым, русым,
С задорным носом и весёлым вкусом,
К усладам жизни солнышком влеком.
Но вскоре бунт швырнул свой грязный ком
В сиянье глаз. Отравленный укусом
Змей мятежа, злословил над Иисусом,
Сдружиться постарался с кабаком…
В кругу разбойников и проституток,
Томясь от богохульных прибауток,
Он понял, что кабак ему поган…
И Богу вновь раскрыл, раскаясь, сени
Неистовой души своей Есенин,
Благочестивый русский хулиган…
Блок
Красив, как Демон Врубеля для женщин,
Он лебедем казался, чьё перо
Белей, чем облако и серебро,
Чей стан дружил, как то ни странно, с френчем.
Благожелательный к меньшИм и мЕньшим,
Дерзал – поэтно видеть в зле добро.
Взлетал. Срывался. В дебрях мысли брёл.
Любил Любовь и Смерть, двумя увенчан.
Он тщетно на земле любви искал:
Её здесь нет. Когда же свой оскал
Явила Смерть, он понял: – Незнакомка…
У рая слышен лёгкий хруст шагов:
Подходит Блок. С ним – от его стихов
Лучащаяся – странничья котомка…
Творчество Северянина повлияло на Георгия Иванова, Вадима Шершеневича и Рюрика Ивнева.
Игоря Северянина причисляли к «буржуазным» поэтам, о чем свидетельствовал Маяковский в популярном стихотворении:
Ешь ананасы, рябчиков жуй,
День твой последний приходит, буржуй!
Кстати, один из поэтических сборников Северянина назывался «Ананасы в шампанском».
Однако в 1918 на вечере в Политехническом музее в Москве Игорь Северянин был назван «королем поэтов», победив Маяковского.
Впрочем, об этом хорошо и метко сказано в рефлексивном стихотворении Евгения Евтушенко:
Когда идет поэтов собирание –
тех, кто забыт и кто полузабыт,
нельзя нам забывать про Северянина.
Он был поэт-грезэр на поле битв.
Он выпил агромадную поллитриху
и закусил гигантским огурцом.
Наивно он влипал порой в политику,
но никогда не стал он подлецом.
Была в нем пошлость, но и сила нянина
светилась в нем до самого конца
и сделала поэтом Северянина –
Оскар Уайльда из Череповца.
Многие его стихи были положены на музыку и исполнялись А. Вертинским. В 1918 году, после революции Игорь Северянин поселился в Эстонии, где жил в уединении в рыбачьем поселке Тойла. В 1921 году он женился на эстонской поэтессе Фелиссе Круут.
На берегу Финского залива он сочинил немало дивных лирических произведений. Ему удалось издать несколько поэтических книг, в числе которых «Падучая стремнина. Роман в стихах» (1922), «Соловей» (1923). В стихотворении «Классические розы» (1925) Северянин пророчески предсказал:
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
Умер Игорь Северянин в Таллинне 20 декабря 1941 от инфаркта.
Погребение совершалось не совсем так, как он предсказал в стихотворении «Мои похороны». Но поэзия его до сих пор прописана в сердцах любителей эпатажной литературы.
Меня положат в гроб фарфоровый
На ткань снежинок яблоновых,
И похоронят (...как Суворова...)
Меня, новейшего из новых.
Не повезут поэта лошади –
Век даст мотор для катафалка.
На гроб букеты вы положите:
Мимоза, лилия, фиалка.
Под искры музыки оркестровой,
Под вздох изнеженной малины –
Она, кого я так приветствовал,
Протрелит полонез Филины.
Всем будет весело и солнечно,
Осветит лица милосердье...
И светозарно, ореолочно
Согреет всех мое бессмертье!