Я родился в обычной еврейской семье в суровых тридцатых годах.
Мое детство прошло в бывшем Царском селе
в шумных, тесных советских дворах и запущенных- прежде роскошных- садах.
В нашем дворе по выходным дням поднимался неимоверный шум и гам.
Приходили умельцы и проворачивали незамысловатые дельца:
вставляли стекла в разбитые окна,
дрова пилили, примуса, керосинки чинили,
ножи точили, старые кастрюли лудили.
За это жильцы им что- то платили.
Советский пролетариат был этой приплате несказанно рад.
По утрам наш двор посещали эстонки.
Их почему то называли чухонки.
Продавали молоко, творог, сметану.
Такую прелесть теперь я нигде не достану.
В наш двор выходило старинное здание.
Мне знакомый мальчишка сказал, что пришло указание
разместить в нем первый в городе кинозал.
Кинозалом правила тетя Соня.
Она жила в нашем доме.
Когда в зале было мало людей, она бесплатно пускала соседских детей.
Мой папа, религиозный еврей, любил мою маму , Додю,меня и Аду-
молодую жену и троих детей. Что еще для счастья еврею надо!
A семьей управляла, как президент в Израиле, наша русская няня Мария.
Наплевав на запрет Моисея уплетали наши евреи в Рождество, Новый год и на Пасху
испеченные в старинном камине, как в русской печи ,
куличи и другие освященные в церкви православные явства.
В столичном лечении стал нуждаться мой брат,
и мои мама и папа решили пожить в цивилизованном мире.
И мы переехали в Ленинград.
Вот такой получился расклад.
Я получил право гордиться, что живу в бывшей царской столице.
Однако, вместо царскосельского парка мы оказались в людском зоопарке,
в шестикомнатной коммуналке.
В смежной комнате рядом с нами жила интеллигентная старая дама.
До революции в исчезнувшем мире она была благородной княгиней.
К сожалению, я забыл ее имя.
Она была чья- то мать и жена.
Ee мужа и сына убила война.
Я видел их фото в ее семейном архиве.
Поcле того, как ее "уплотнили" и в каморку переселили,
из комнаты она не выходила,
я не представляю ,как она жила.
Читала французские книги и беспрерывно курила.
Часто к ней приходила подруга,
Мне казалось, они очень любили друг друга.
Комнату, в которой мы жили, и комнату бывшей княгини обогревал старинный камин.
Няня за камином смотрела, как бы соседка не угорела.
Няня c cоседкой стали как бы сиамскими близнецами.
Няня кормила, печка грела, обе делали доброе дело,
чтобы соседка снова жить захотела.
В квартире еще другие соседи жили Мы с ними не ссорились и не дружили,
квартиру по очереди убирали, ничего друг об друге не знали.
Мы привезли с собой пианино .
Вечерами зажигали свечи, проводили чудесный вечер,
мама и гости на нем играли, Все было приятно и мило.
Вдруг наши родители решили, чтобы и мы музыкантами стали.
Аду в музыкальную школу послали, а меня дома дрессировали.
Нотная грамота- трудная штука Не по зубам оказалась мне эта наука.
В большом городе масса нечестных людей, которые ищут легковерных детей
для осуществления своих преступных планов- сделать из них уличных хулиганов.
Возле нашего дома нет ни детской площадки, ни стадиона,
а наш двор- архитектурный уродец- выглядел, как пятиэтажный колодец.
Там были общественные постройки: прачечная, подвал для дров и помойка.
Жители дома с черного хода в помойку выносили отходы.
Была еще дворницкая с телефоном.
На ночь парадную дверь закрывали и открывали по телефону, чтобы обеспечить охрану дому.
Я этот двор не любил и редко в него заходил .
Я посещал среднюю школу- старинное здание с кафельным полом -
рядом с кинотеатром Спартак.
А когда я получал очередную двойку и на душе становилось горько и все не так,
я удирал с уроков и отправлялся в Спартак.
Не принято у еврея проводить на улице свободное время.
Чтобы что- нибудь в жизни добиться, нужно не пухнуть от лени и, как учил товарищ Ленин,
учиться, учиться, учиться .
В Ленинграде открылся Дворец пионеров,будущих нищих и миллионеров.
В нем члены царской фамилии жили, затем его школьникам подарили,
чтобы из советских детей сделать культурных людей.
Мои родители, как прежде, не теряли надежды.
Они верили, что их ребенок не годовалый теленок, а еще не разгаданный самородок.
Во дворце для будущих дарований организовали кружок рисования.
Я в детстве рисовал неплохо, и у меня появилась охота, от скуки, попробовать себя в этой науке.
Без огня не бывает дыма, без плохого не бывает добра.
Поскольку желающих не хватило, в кружок рисования взяли меня.
Я не желал ничего другого. Дворец пионеров стал вторым моим домом.
Педагоги нас любили как своих детей и учили видеть природу и обычных людей
ни глазами советских вождей, а собственными мозгами.
Воспоминания как острова в океане, мигнули и исчезли в бушующей дали.