***
то ли лепесток каштана
падал то ли снег
начиналась жизнь с изнана
зачинался век
замыкалась цепь проводки
в глубине метро
плыли ламп фонарных лодки
жёлто и остро
совершалась жизнь и жизни
было хоть отбавь
в тишине безукоризной
клокотал состав
всё дышало изнывало
терпкой новизной
там где перегрозовало
в небе разгорался ало
лоскут прорезной
кошка у церковной лавки
задирала мышь
без огранки без оплавки
жизнь саднила как булавка
под изнанкой мышц
***
назови меня своей подругой
на номинативы поаукай
лентой неусыпного фейсбука
косу туго мне перевяжи
завтра белый день расставит точки
над главой айфона – червоточин
не потерпит плод и скособочен
скрипочным вибрато задрожит
станет всё опознанным и броским
замолчат записки-отголоски
козырёк газетного киоска
в луже отразит досужий лик
напиши об этом – не о крови
не о том как торжествуют дровни
под вязанкой тел заместо брёвен
обновляя путь в короткий клик
расскажи мне рассердись на муху
что облюбовала кромку слуха
разгляди как пчёлы-повитухи
смотрятся в пионы визави
но не оброни частицу речи
в водоём бессрочный быстротечный
назови меня по-человечьи
всем что ныне живо назови
***
неразборчивый шрифт –
отсыревшая клинопись капли
на сереющем и убывающем к марту снегу
тугоплавкий массив –
наст безропотен и податлив
я сегодня скажу что-то первостепенное вряд ли
не отверсты врата
не смогу не смогу не смогу
затянулась зима узелком на изношенной нитке
исхудалое облако пара над устьем бело
изживают себя сколки стуженых слов у калитки
раскрошились по миру разосланные открытки
мне сегодня не лёгок простор
тяжело тяжело
и не ляжет пороша на смогом пропитанный мрамор
не уляжется слово на мягко настеленный лист
тронет капля откос
растревожит оконную рану
я начну с прописной слог заутренний спозаранний
что сегодня – то свет
не болит не болит не болит
***
это в будущем может быть только году
а сейчас говорит война
согревает усталая в бледных руках чашку крепкого чабреца
я кладу ей на лоб ледяную ладонь
раскрываю крыла – она
умещается вся в бесконечный испуг полыхающего лица
выхожу с ней во двор
хлебобулочный пар скрип качели и липовый цвет
у разгульной калитки рассерженный вид –
день-деньской непокой непокой
провожаю её до скамьи под ольхой говорю о прошествии лет
о марселе и франце и солнечный круг вырисовываю рукой
всё не слушает думает может быть о
или думать боится об
замолкаю касаюсь тихонько плеча растворяюсь в цветении лип
говорит это было и в прошлом году
как же чёрт возьми нужно чтоб
истончается кажется неземной
умещается в тихий всхлип
***
оставить незаправленной постель
и в раковину вылить молоко
под скрип дверных несдержанных петель
прощаются поспешно и легко
с крыльца сбежать
перетянуть потуже
клокочущую грудь ремнём такси
когда картечи дождевой не дюжит
бег дворников –
не чувствуют тоски
и вслушиваясь в гул аэропорта
врастая слухом в каждый его нерв
не думают о главном
гейт четвёртый
запомнить место:
28 F
***
встань затемно до поезда пока
оконной тенью снег не зарешёчен
покуда дом не топлен и гудка
вокзального не слышится пощёчина
пересчитай свой быт по головам
такая-то глава
головка сыра
продрогли голословные слова
под головёшкой лампы
в доме сыро
и пристально -
глядится тишина
в твоё полуземное захолустье
поблескивает зеркала блесна
на сумерки натянута до хруста
здесь проходили жизни а потом
случались недосказанные смерти
и адрес искажался на пустом
прожжённом вящим штемпелем
конверте
с пометкой до востребованья
- там -
не ждут ни подаяния ни требы
ты проходил по тающим следам
на путь обратный не жалея хлеба
и возвращался всякий раз живым
к предметным очертаньям полумёртвым
пусть будет утро
паровозный дым
и воздух захолустный этот спёртый
пусть сделается всё таким как есть
чугун решётки заоконной вышит
на белом полотне крестом на крест
и в воздухе пороховая взвесь
оставь слова несказанными здесь
за амальгамой их и так услышат
***
словно чудится будто мнится
наводняет с краёв страницу
чёрный паводок и у птицы
нет другого пути – лететь
ей лететь над крыльцом и хлевом
прорастать в чернозёмы хлебом
и всенощным звучать молебном
там где каждое слово – плеть
отпускаю тебя голубка
по небесной реке белорукой
замирай оголённой стрункой
на неслаженном падеже
так страшна и темна страница
всё мне видится всё мне снится
только слышу под половицей
то ли голос а то ли водица
будто плещется будто родится
будто скоро уже
уже
***
новая жизнь начнётся
с выстрела фар электрички –
фотографической вспышки
между сейчас и здесь
это такой
кавычки
пушечный залп
кавычки
всеоглушающий выкрик
тонущего
«бог есть»