Говорят, от любви даже боги сходили с ума.
Я блажить и хандрить не имею опасной привычки:
Ум расчетлив, насмешлив и даже циничен весьма,
И душа не поёт, словно нежная райская птичка.
Но, ловя твой холодный, презреньем отравленный взгляд,
Я кликуш одержимей, коварного демона злее,
Что жестокому бою, как пиршеству буйному рад,
Предвкушая бесценные, милые сердцу трофеи.
Мысли, чувства твои… Завладею я ими, как тать.
Я любила безбожно и – Богом клянусь! – не однажды!
Так богатства и мести возможно лишь люто алкать,
Как приязни твоей я бесстыдно и суетно жажду.
Над цыганкой-душою особенно власть дорога.
Заберу её в плен, и не будет бедняжке пощады.
Если б знал ты, как сладко бороть мне любовью врага -
Той любовью, что жарче жестокого пламени ада!
Той любовью, которая – вечное солнце и мрак;
Слаще мёда злодейка и горше смертельной напасти…
А душа? Ах, душа… Ну какой это, право, пустяк!
Кто печётся о ней, увлекаемый демоном страсти?!