Когда дожди свое отморосят,
И первый снег заглянет в подворотни,
Я разменяю молча пятьдесят –
Вторую половину кровной сотни.
Пусть в эту пору ночь длиннее дня,
И тьма пасется тихо у порога,
Еще не вечер лично для меня,
Еще видна отчетливо дорога.
Еще почти спокоен цепкий взгляд,
Хотя вокруг до судорог тревожно.
И можно сожалеть лишь в пятьдесят
О том, о чем в шестнадцать – невозможно.
Бывает, жизнь веревки вьет из нас,
Порой судьба замешивает круто.
Надеюсь, что не дрогну в трудный час
И не сломаюсь в страшную минуту.
Я как-то все живу особняком,
Как в зеркало, гляжусь в живые лица.
И столько передумано тайком,
Что мне нельзя с тобой не поделиться.
Поверь, не заросла трава любви.
Для чувств года прошедшие – не бремя.
Назначь мне час и место назови,
И я приду в назначенное время.
Ты, знаешь, я готов идти пешком,
Готов за все ответить без запинки.
И чародей с пастушеским рожком
Укажет мне заветную тропинку.
Давай договоримся - не грустить,
Давай не побоимся, что осудят.
И пусть не рвется тоненькая нить
Меж прошлым, настоящим и что будет.
Нам не дано вернуть былое вспять
Не для полезных дел, не для корысти.
Так дерево не может приподнять
Опавшие оранжевые листья.
Нельзя в себе таить годами злость,
Терзаться понапрасну за бескрылость.
Да, многое, конечно, не сбылось.
Да что теперь…Увы. Не получилось.
Перетерплю. Жила бы только Русь!
И счастливы мы будем и богаты.
«Над вымыслом слезами обольюсь»
Не я сказал, сказал поэт когда-то.
Он в тридцать семь судьбу пытал всерьез.
Ответ категорически был резок.
Поэтому, наверно, не вопрос:
Полвека – это жизнь или отрезок?
Смешались в каждом праведник и тать,
Но я желаю, в общем-то, немного.
Мне хочется в себе не растерять,
Что каждому из нас дано от Бога.
Когда дожди свое отморосят,
И в дальние края умчатся птицы,
Я разменяю молча пятьдесят.
Зачем слова? Не будем мелочиться.