Солнце.
Плавит золотом горизонт,
чертят тени твои черты,
черти завидуют, а о чем говоришь ты
я никак не могу взять в толк.
Ты не волк,
но зверь сильный да злой, да вольный,
но изнурен.
Череда дней, людей, беспорядочных связей,
телефонных оборванных проводов,
"нет, дорогая, не нужно слов"
и
"твою мать, как я был бездарен и бестолков";
вокруг столько грязи, мразей,
что когда взгляд касается человека,
то хочется прикрыть веки, лишь бы не ошибаться.
Жизнь "я-не-буду-к-тебе-приближаться",
жизнь "прекрати-так-фальшиво-пожалуйста-улыбаться",
жизнь "выпрямиться-не-сгибаться".
А потом стоит на миг лишь заколебаться,
как в предсердии больно жжет,
как во взгляде пьяно горит надежда, оставляя внутри ожог.
Боже, зачем мне это клеймо прямо напротив сердца,
Боже, это мишень для удара берцем.
Перелом,
задыхаешься,
а чужой излом рта издевается.
Боже молчит, ухмыляется, но не кается.
На все, говорят, воля творца, создателя и отца.
Может, все дело в том,
что не человек человеку волк,
а мне пора бы взять в толк,
что злой не рок, а чужая глупость и классическое мудачество,
скупость в порядке вещей,
эмпирическая кастрация - норма.
Людоеды довольны,
скалятся, выгрызая остатки "по-человечески"
и допивая "останки нежности".
Искренность - не миф, но редкость.
А потом...
Я навожу резкость,
смотрю на тебя и сквозь.
Понимаю: нам только врозь.
Солнце.
Плавит золотом горизонт,
я за тобой,
в тени,
и опал в груди глухо упал на дно.
Мне уже все равно волк ты или не_волк.
Уходи.
Только сделай один укол,
чтобы я был настолько же нелюдим,
лишь бы не нелюбим.