Из под реберной дуги ты ковала меня месяцами, выкладывая рунные камни по кругу полной луны. Дитя вошедшее на свет с кристальными глазами и волосами цвета сосновой смолы. Ты мне в вены вплетала календулы зубы, чтобы плотно вгрызалась в сердце земель, не давая уйти навсегда, и шептали мховые губы, что предательство впереди, становись сильней. Я родилась на чистой земле без порочной гнили, собирая лаванду на позвонках пещер, и плела из людских надежд Ариадны нити, чтоб вернуться домой мог каждый ее Персей. Я играла с росою и лунными чудесами, подходя ближе-ближе к краю лесов. Ты шептала, что там, со злыми глазами, ожидают меня существа страшнее волков. Я была молода, я не слушала и дерзила без разбору, уходя за заборы кленов и, увидев созданий так на себя похожих, я нашла одного, там где ветер шепнул "Влюбленный". Он сказал сидеть дома, сорвать молодые травы, я не верила, нож не касался рук, возвращалась назад у дубов находя отраду и рыдая на их кору. Поздно ночью я снова с луной общалась, мы сидели на склоне и тихо шептали сказки, только вдруг она канула вниз, сорвалась, потеряв по пути все былые краски. А чужие руки хватали меня за горло и тянули по грунту вновь за лесной границей, где танцующий рыжий лис хохотал задорно и раскусывал ветки алыми пассатижами. И чужие руки меня отдали, на съедение податливым языкам. Он, Влюбленный, помяв цветы, проклинал "иная" Я молилась березе и небесам.
Наконец бал закончен, они проснулись, разошлись по привычным делам людей. А меня, оторвав от земли, в огонь окунули, заклиная "Ведьма", твоя кровь другая, деяния ее - грязней.
Я сгорела в огне на мощенном брусчаткой сквере, где теперь пробивается зелень мхов, что мне были родные, теперь - навек опустели. Не ходите к людям, молю вас!
"...существа страшнее волков"