Я не просил иной судьбы,
я до конца сражался с этой,
в мои желания одетой,
горячей от моей борьбы.
И пусть я в ратном деле был
скорей подвижник, чем умелец,
но я поверг десятки мельниц
и сотни призраков побил.
И оттого к исходу лет,
как триумфатор перед строем,
я чувствую себя героем,
слегка уставшим от побед.
И допивая свой коньяк,
портвейн и прочие нектары,
я, мудрый, опытный и старый,
смотрю на жизнь примерно так:
Во-первых, время… Годы… Их
уходы мне терзали душу
и, словно выход рыб на сушу,
меняли мир мой. Во-вторых,
в том мире был избыток зла,
обид, печалей и тревоги.
А в-третьих… В-третьих, жизнь в итоге,
что обещала, то дала.
И я стою среди всего
и думаю: Зачем всё было?
Зачем ты, жизнь, меня любила?
А била? Била для чего?
Я понимаю, что ответ
не прозвучит, ни тут, ни свыше,
и я вернусь, откуда вышел,
таким же, как пришёл на свет.
И, приближаясь к рубежу
той области, где всё иное,
я на межу кладу земное,
и ухожу, и ухожу.
И, уходя, сквозь облака,
Шопена слышу… бормотанье
попа над гробом… причитанье
вдовы… удары молотка…
мотора гул… шум городской…
посуды звон в молчанье строгом…
И, наконец: «Давайте, с Богом!
Не чокаясь, за упокой!»
Потом опять… потом ещё…
ещё… и громче разговоры.
И речи веселей, и взоры,
и слёзы вытерты со щёк.
Ну, вот и кончилась беда!
И кто-то рядом со вдовою
уже твердит: «Живым - живое…
Жизнь продолжается». О, да!
Жизнь продолжается, и я,
её подхвачен фейерверком,
взмываю в небо, чтобы сверху
взглянуть на радости края.
И допарив до серебра
созвездий, я кричу оттуда:
«Здесь тоже жизнь! Ребята! Чудо!
Жизнь продолжается! Ура!»
Жизнь продолжается… Хотя
зачем? Нет. Нет, с меня довольно!
А то мне снова будет больно
и страшно у неё в когтях.
Я выпил чашу бытия
до капли, до предела тела.
Лети душа, куда хотела!
Найди там рай себе. А я...
А я сигаю в никуда,
как зайка в лодочку к Мазаю.
И, слава Богу, исчезаю,
как время, то есть навсегда.