Операция закончилась. Мне наложили швы и очень толстую повязку. Меня знобило, была сильная слабость, и головокружение. Одна из сокурсниц позвонила в Академию и доложила, что случилось и где мы находимся и дежурный послал за нами машину. Я все время старалась держаться, но когда прилегла на кровать, через несколько минут меня начало так подбрасывать, будто моё тело стало мячиком и через толстую повязку полилась кровь. Дежурный тут же вызвал скорую и меня увезли в больницу в Петергоф.
Там шёл ремонт, всё было разбросано и грязно, а самое главное холодно, и от этого, меня трясло вдвойне. Врач, который меня привёз, пошёл искать дежурного врача и долго не мог найти, потому, как он закрылся в ординаторской и спал. Был уже пятый час утра. Пока врач проснулся пришёл в себя, я потеряла сознание. И дальше ничего не помню. Пришла в себя, уже в шесть утра, когда меня скорая везла в академию.
Дежурный помог подняться в номер, я легла в кровать и снова потеряла сознание. Сокурсницы подумали, что я уснула и ушли на занятия. Очнулась я от прикосновения, чей-то руки. Я открыла глаза и увидела профессора. Он мне помог подняться и сказал, что повезёт меня в госпиталь. В машине я теряла сознание несколько раз. Когда я зашла к доктору, она глянула на меня и резко сказала: " В операционную!"
Здесь мне оказали квалифицированную медицинскую помощь. Снова вскрывали рану, по новой зашивали. Хирург, была старой женщиной, которая работала медсестрой во время войны и выносила раненых с поля боя, оказывала им первую помощь прямо под пулями, поэтому была грубоватой и жёсткой. Командным голосом говорила и со мной, и с профессором, чеканя слова.
Каждый день профессор возил меня на перевязку, так, как я не согласилась лечь в стационар. Мне было очень неудобно перед ним, но он настойчиво садил меня в машину и вёз. Доктор все удивлялась, каким бездарям я первоначально попала в руки, затем она стала удивляться, как быстро иду на поправку, и что на мне заживает всё, как на собаке и улыбалась.
Через неделю, я попросила её, чтобы она разрешила мне больше не приезжать. Когда сняли швы и она посмотрела на рану, сказала, что самое страшное, уже позади и можно не приезжать. Радости моей не было предела. От большой потери крови, я была очень бледная и у меня всё время, сильно кружилась голова, но я решила просить доктора, чтобы разрешила мне посещать занятия. Она запретила и сказала, что на протяжение десяти дней посещать лекции нельзя, а больше отдыхать и хорошо питаться. Я огорчилась этому, но обрадовалась другому, что наконец-то я не буду отнимать время у профессора.
Прошло десять дней, за это время я немного окрепла и стала посещать лекции. Профессор меня снова спросил, что я решила по поводу его предложения. Я сказала, что скоро приедет супруг и мы решим, как поступить. Ведь ему нужен перевод в Ленинград, он сказал, что с переводом поможет. Когда приехал супруг, я рассказала ему о том, что мне предложили должность при академии, и что обещают помочь с его переводом, но реакции не последовало.
Я не могла понять, почему он отказался от помощи с переводом, но позже я поняла, что он не смог принять то, что я буду выше его по должности. Так я до сих пор не знаю, ходил ли он с рапортом о переводе в Управление, или нет. Вскоре он сказал, что ему отказали, а я соответственно отказалась от предлагаемой должности. Профессор сокрушался, говорил, что допускаю большую ошибку, и, что я об этом ещё пожалею...
Продолжение следует.
http://www.stihi.ru/2017/05/30/9111