Неожиданно в зверином логове началось какое-то непонятное движение. Пара молодых львов медленно, озираясь на встревоженный чем-то прайд, двинулась в нашу сторону. Неужели учуяли наш запах? Вроде ничего не упустили из виду, были строго облюдены все предписания охотинструкций и даже законы физики, скорее мы могли бы их унюхать, - слабый, освежающий ветерок раннего утра гладил наши настороженные лица, значит все в порядке. Но, помимо тонкого обоняния, у кошек есть и неимоверно острый слух, - в криках пролетающих над нами стервятников они услышали знакомые звуки птичьего предупреждения. Темногривый вожак привстал на передние лапы, вместе с ним проснулись и взрослые самки. Стали принюхиваться. Общеизвестно, что у львов именно женские особи являются добытчицами, - хотя часто в облавах на крупную дичь участвуют и самцы, у них нет той сноровки, какая есть у самок, они более грузные для длительного преследования жертв. Поэтому, стрелять следовало осторожно, не трогая львиц и их детенышей. При выборе позиций для стрельбы, Чакой это было учтено. Кроме единственного фактора - непредвиденности…
Наблюдая за львиной процессией через бинокль, строгий инструктор скомандовал "Shoot!"* и два одновременных выстрела из волшебных ружей наших заядлых зверобое… подняли стаю пестрых скворцов в небо, а оробевших львят обратили в бегство. Однако, самой цели они не достигли. Одна пуля всего лишь взрыхлила суглинистый грунт перед крайне удивленным зверем, а другая, пролетев сквозь его лохматую холку, упала в ближайшие кусты дикорастущей протеи. Ворошиловские стрелки, блин, что тут скажешь!.. Очередной дуплет, все же, угодил в массивную грудь льва, впрочем, это только его разозлило и он бросился в сторону стрелявших "снайперов" с такой силой, что казалось вот-вот, еще чуток, и всей охоте придет конец. Совсем не тот, ожидаемый. Даже разряженная в него обойма армейского карабина Чаки не остановило сильное желание вожака расквитаться с обидчиками. Истекая кровью, лев продолжал наступление. Горе-охотники кинулись врассыпную. Кто куда. Антон побежал в сторону лагеря, петляя между деревьями, а опытный рейнджер с побелевшим от страха Володей прыгнули в болотную жижу, стараясь отойти как можно дальше от сухого и опасного берега. Ослабленный лев не стал их преследовать, облизнув свои кровоточащие раны, он направился… в мою сторону! Мне сразу захотелось стать невидимым ветром и взлететь куда-нибудь над той, реально не репинской картиной, но с моим нелегким фото арсеналом это вряд ли удалось бы...
Mamma Mia! Что делать?.. Я сначала было взялся за штатив, чтобы выставить его в качестве оружия или щита и, моментально осознав нелепость своих действий, бросил эту затею, попытавшись взобраться на первый подвернувшийся ствол дерева. Несмотря на кипящий во мне адреналин, это оказалось, увы, совсем не просто. Оцарапал колени, укололся до костей, как в известном анекдоте про мышей и кактус, наконец, преодолев жуткую боль, взгромоздился испуганным топтыгиным на сомнительный сук невысокой акации Зибера, и затих внутри ее вечнозеленой кроны. К счастью, вовремя.
Откуда-то появилась стая бурых гиен. Они сначала снесли мою, включенную на запись, фотопушку, разгромили в щепки штатив, затем окружили плотным кольцом раненного льва и на меня, трясущегося призрака среди колючих ветвей надежды, не обратили никакого внимания. Сам же, еле сдерживая эмоции, наблюдал за ними в оба глаза и уши. Кто кого осилит, мне уже было без разницы, - гиены тоже не самые миролюбивые твари, так что, радоваться внезапному спасению было рановато.
Ситуация льва оказалась гораздо хуже моей. Пули, выпущенные неудачливыми охотниками, возможно, оставляли ему какие-то шансы на выживание, но любая организованная свора диких собак, а тем паче, настоящих сапрофагов, не дали бы несчастному животному на это никаких перспектив... Он отбивался от них долго, даже покалечил пару наиболее агрессивных особей своими длинными и острыми, как восточные кинжалы, когтями, однако силы постепенно покидали рубаку, а мощнейшие в мире зверей гиеновы укусы, в конце-концов, его обездвижили. Издав истошный рык боли, страха или лютой ненависти, царь зверей спекся и стал королевским обедом африканских трупоедов, которые в течение получаса растерзали бездыханное тело на мелкие, едва различимые в зеленой траве, кусочки. От него целым остался не более чем хвост с кисточкой… Расправившись со своим извечным врагом и насытив свои утробы львиным мясом, гиены ушли к водопою, а я, воспользовавшись ситуацией, подобрал пригодные останки своего оборудования и, сделав ноги, умчался подальше от кровавого зрелища.
Когда увидели меня живым, с одним лишь чудом уцелевшим объективом и львиным хвостом в руках, Володя и Антон все поняли: кина не будет. И добычи - тоже. Хорошо, что мы сами ею не стали. Могли, ведь, оказаться и менее везучими, фортуна шуток не любит.
* Пли! (англ.)