Для тех мест вечер раннего июня был на редкость прохладным и ветреным. Такси, утробно урча, продиралось по пробкам шумного города, пьяного от еще свежей, незапыленной зелени и предвкушения долгого лета. Она улыбалась ему своими огромными глазами, в лучах засыпающего солнца становившимися какого-то сказочного фиалкового цвета. А он – он не мог отвести от нее взгляда. Он тонул в ее глазах. Впрочем, как и всегда… Вдруг эту безмятежную беседу взглядов прервало проснувшееся в нем какое-то внезапное, еще неосознанное ощущение того, что что-то пошло не так. И через несколько секунд он понял, что именно. Руки. Ее руки, всегда живые, всегда рассказывавшие ему своей непередаваемой пластикой истории, о которых он в жизни не слышал, стали другими. Одна из них тревожно металась по ремешку сумки. Вторая напряженно замерла на колене. Ему стало жутко, на какое-то мгновение стало очень жутко. И на это самое одно мгновение он возненавидел весь мир. Но еще через долю секунды до него дошло, в чем дело. И блаженное спокойствие вернулось. Теплая волна обняла его изнутри….наверное Бог так обнимает детей. А она…она сама была для него ребенком…
“ Дура….Господи, какая дура,” подумал он, улыбаясь всем, чем только возможно – губами, глазами, сердцем ,-“у тебя пошла петля на колготках…..Дитя….Если бы ты знала, что такое для любящего мужчины пошедшая петля на колготках его женщины… Если бы знала, как я мечтаю видеть тебя по утрам заспанную и нерасчесанную…” Пьяный от лета город улыбался им обоим.
© MVS