День брёл, да в аккурат по изголовью
моей парализованной души,
и у неё безбожной - участь вдовья,
я сам её в ночи опустошил.
Царапал луч пустынную подушку,
примкнувшую к бессмысленной моей.
Хватило бы такому раскладушки,
в двухспалке ум критичней и наглей.
Я жил инстинктом зверя, врозь с законом,
лелеял мысль, что сущность такова -
и этим прикрывался, как заслоном,
отстаивая мнимые права.
Выплёскивая сонм своей натуры,
сомнительные радости любя,
я книгу жизни сдал в макулатуру,
уже о многом больше не прося.
И день теперь пришёл, а я не святый,
и ночь придёт.. останешься со мной?
Я раненный, но больше виноватый.
Я призванный, но больше не святой.
И чувствую, как тянешься, иль грежу?
Но чувствую, как льнёшь пока ко мне.
Пришёл ли день, неся ещё надежду,
иль я надежду сохранил в себе?
2.6.17