Близ мест, где я забыл печаль блеснувших дней,
И бурных лет моих минувшее веселье,
Порывы юности и пламенных затей,
Любви тоску и наслажденье,
Угрюмо я блуждал. И лирой вдохновенный,
Желаний сладостных предчувствуя дары,
Я робко призывал ваш образ незабвенный,
Воспоминал сии красы.
Блуждая отроком в тени седых лесов,
Лишь поздний ветра шум бесплодно я внимаю,
И тяжко жалуюсь, и слез унылый кров
Тоской сердечной изливаю.
Мой век тенист. Сулит мне жизни шум
Ночного путника пустынное гоненье;
Вотще я возгорал: уж тяжко праздных дум
Неблагосклонное волненье.
Мой путь уныл, порой стремится он
К венкам ликующим высокого кумира,
Но чувств уж нет; и хладный внемлет сон
Вотще умолкнувшая лира.
В тени глухих дубрав, в тоскующей глуши
Мне тягостно пустынь волнуемое море;
К чему же вам внимать блуждающей души
Неиссякаемое горе?
Оставьте хладный труд, тоску печальных дней
И жизни медленной трагическую повесть -
Чиста как утра луч, полна души твоей
Эдема ангельская совесть;
Печаль тебе чужда. Лети, мой милый друг,
В края безбрежные любви и наслаждений,
Да не сразит судьбы стыдливый недосуг,
Увы, пустых предрассуждений!
Быть может, навсегда, не требуя венца,
Страдальца глас утих. Уж боле не вернетесь,
И взор свой устремив на песенки певца
Внимая им, вы вновь не улыбнетесь.
Но в час прощания, тоскуя, в тишине,
Промолвите любя с последним умиленьем:
"Он небом был храним, он богом предан мне
Любви священным вдохновеньем!"