На обложке книги картина Винсента –
Типа избранного Рыжего Б. поэта.
Не курил я трубки, не пил абсента:
Скудна моей жизни палитра
И табак турецкий – редкий презент,
И Герцеговина-флор -- почти фурор.
Надёжный, как палаточный брезент
И нигде, никогда и ничей фаворт.
Я – памятник себе! Пардон,
Прутков в гробешнике перевернулся…
Товарищ Пушкин – крупнокалиберный патрон!
А Грибоедов? Лермонтов? Литературные Бермуды:
И с прочей мелочью я лёг на дно…
И многие, как я вытягивали жилы:
Все – прокляли! И жёны… Мы прокляты детьми!
Наш легион подсчётный презираем!
Лишь единицы нас, кто из кромешной тьмы,
Как светлячки, каким-то краем-раем…
Простая память – единственной строкой,
Стихами ставшими народной песней.
Ценою несообразно-безобразной дорогой:
Кусочками скромнейших пенсий;
Единственною книгой, собранием газет;
В архивах всяческих; средь посвящений.
Ужель на свете том обидушка грызёт?
Взаправду отпускает нам грехи священник?
Я прожил глупую никчёмушную жизнь?
Десяток книг, надеюсь, оправдают.
Русь – бочкою пустой с горы: держись!
Теперь поэт, как жутковатый даун.