Нам даётся лишь снег, ядовитый, как ртуть,
и неважно, когда – в декабре ли, в июне,
разрезающий города чёрную грудь,
где в метро суетятся грядущие гунны.
Он даётся – и полно! Пусть падает, что ж,
разве нам тут решать, кто спуститься достоин
с этих бледных небес в среднерусскую рожь,
нарушая безбожно былые устои?
Так смелее же, друг, в бесфонарную тьму,
(подтолкните его, если он не решится!)
чтоб собою кропить городскую чуму
и сырым пенопластом валиться на лица!
Ты так тих и трагичен на этой земле,
на зелёных ветвях, где цветение стёрлось…
Я стою у окна, и в холодном стекле
отражается только белёсая морось.