Автомобилей, роскошью пугающих, чреда,
Отлакированных боков приятная округлость,
Кож бежево-молочных на сидениях беда,
Водителей заморская ирисочная смуглость.
Где Порш, где Мазерати, просто бедный мерседес,
Как божие коровки на стоянке ресторанной,
Попутал Машу Иванову морок или бес,
Покинуть стены кухни, кафельной в цветочек ванной.
С душевным трепетом смотреть, как приоткроет дверь
И явит лик ей Божество, Принц, Ангел иностранный,
Иль Дьявол во плоти, в Версачах и Габбанах Зверь,
Или походкой избранных Набоков в шляпе странной.
Набоков пусть, спускается с заснеженных небес,
Идёт, широкой двигает ножищей полотнянной,
Ведёт их в ресторан под белый уличный навес
За столик , за обеденный крахмальный полустанок.
- Что пишете сейчас, мой Гений, Небожитель, Бог?
- Пишу? Нет времени писать, поверите ли, детка?
То просит погулять с ним наш небесный носорог,
То птичек покормлю в небесных золочёных клетках.
То арфы, то фагот, небесные врата висят
Над травкой изумрудной, только приоткроют створы,
То к нам прибудут десять расчумазых негритят,
То Ветром унесённые, то из Багдада воры.