Молодое Советское государство, путём проб и ошибок вела под конвоем страну к светлому будущему – коммунизму.
Новое постановление Правительства Партии – «Забота о здоровье рабочего класса и всех трудящихся», выдало очередную программу о обязательном медицинском осмотре и сдачи анализов на проф. пригодность.
Данное постановление дошло и до завода, где работал Федюлькин И. С. Силантич, как его звали на заводе, был роста не большого, болезненным, тихим и худым, ибо грызла его старая язва постоянно, шепелявил немного до противного, но в общем был человеком не злобным, простым и глуповатым.
На пороге Федюлькина стояла буфетчица, раздутая до нельзя, на отъетом до безобразия лице моргали маленькие хитрые поросячьи глазки.
- Я по делу Силантич, начала с порога Фёкла.
По жизни Фёкле палец в рот не клади, а тут ласковая такая, к чему бы это, подумал Федюлькин.
- Чё те? – спросил он нежданную гостью.
- Слыш, Силантич, завтра сдача анализов, а у меня не идёт ни чё, выручай родимый
– Дай говна, - протягивая Федюлькину пол литровую стеклянную банку.
- У тя то не идёть! – да ты слёшь как колова на луху – с надменностью в голосе процедил Федюлькин, имея превосходство дающего.
На удивление Фёкла никак не отреагировала на данное высказывание, что было для Федюлькина странным, но не привыкшая к отступлению с улыбкой произнесла:
- Рупь даю!
Утти, чеша затылок подумал Федюлькин, да я за рупь горшок ей навалю.
Получив заветный рубль от Фёклы ещё не поняв происходящего, на пороге стоял Фельдман, главный профорг завода, и без лишней меркантильности протянул Силантичу свою банку со словами:
- Дай говна!
- Сколько дашь, сразу парировал Силантич, у которого мгновенно взыграла коммерческая жила.
- Рубль, четко ответил Фельдман.
- Не-е, замахал руками Силантич, Фёкла только что по два брала.
Фельдман без лишних споров достал ещё один рубль и передал Силантичу, в замен получив столовую ложку долгожданного товара, за лишний рубль он положил Фельдману с горкой.
- М-дя радостно чесал подбородок Силантич, я столько в день не зарабатываю, а тут с говна то и сразу трояк. Что такое, никак не мог понять Силантич, зачем им моё говно понадобилось, но желание разбогатеть заполняло все извилины золотым блеском.
Надо порции уменьшить, посмотрев на свой остаток подумал Силантич.
Подойдя к окну увидел странную сцену, в круг стояли Фёкла, Фельдман, главбух, и ещё трое неизвестных из администрации завода, и что-то тихо обсуждали, как понял Силантич, что то очень важное, а получившие товар, держали свои банки как самое дорогое. Из толпы отделилась Фёкла и опять направилась к нему.
Ей он открыл как дорогому гостю, и улыбаясь ласково произнёс:
- Ыщо?
Фёкла протягивая литровую банку твёрдо произнесла:
- За червонец, целую!
- Фёхлушка, радостно моргая глазами, глядя на червонец, Фёхлушка я не моху по столько шрать, одновременно смекая сколько у него остатков и в полной уверенности, что к утру сделает ещё.
- За пятнацать! -Твёрдо сказал Силантич и сам испугался своей наглости и цены.
К его удивлению Фёкла без разговоров обслюнявила ещё пятёрку и довольная приобретением получив вожделенный товар, ушла.
На радостях под вечер Силантич сделал ещё пол банки, но к его удивлению за товаром так никто и не приходил, где после стала душить жаба с оттенками обмана и несправедливости. Его бизнес как резко начался так и закончился, не успев дать корни коммерции. По чайной ложке надо было продавать да и по червонцу, мысленно измеряя сколько бы получилось порций и соответственно рублей. По окончательными подсчётам выходила круглая сумма, где полученные рубли просто казались копейками. Вот для чего Фёкла взяла всё, и пятнадцать не пожалела, жёг себя Силантич. Ясно дело на перепродажу, вот свинья, что в буфете на обвесе сидит, да ещё на говне подняться желание имеет. На чём! на моём, не мог успокоиться Силантич.
Даже вроде как собрался к Фёкле идти типа вернуть всё, так как сделка с обманом прошла, но глотая слюни обманутого отказался от затеи, ибо эта свинья обвесит и подлог отчебучит. А определить у Силантича своё –не моё, опыта не было, всё одно говно.
Через пару недель подошёл начальник профкома Фельдман, театрально оглядываясь и полушёпотом поведал Силантичу заманчивую новость:
- Силантич, есть возможность тебя на путёвку в санаторий записать, - делясь секретной информацией, - питание, дорога, проживание, да ещё лечить тебя будут и всё бесплатно, смекаешь! – нажимал Фельман. Если ты дашь пятьдесят рублей, деньги я передам нужному человеку, и будет тебе путёвка в Крым, бесплатно, нажимал Фельдман на слово «бесплатно». Такой возможности больше не будет, списки сейчас готовятся.
- Всё бесплатно! С удивлением чуть не крикнул Силантич.
- Да не ори ты, -тихо сказал Фельдман, если не согласен, за место тебя Фёкла просится.
У Силантича стал подниматься внутренний протест и подвигая очки произнёс:
- Как это за меня, я поеду! - но у меня только сорок рублей, и то дома.
- Деньги нужны сейчас, твёрдым голосом сказал Фельдман, иначе уйдёт твоя путёвка, только об этом никому понял, приложив палец к своим губам, сказал начальник профкома.
Силантич послушно мотнул головой, так что очки чуть ли не слетели с носа.
- Вот и чудно, червонец с получки отдашь, сегодня впишем тебя задним числом, - сказал Фельдман, как то с облегчением, принимая у Силантича сорок мятых рублей в конце рабочего дня.
Уже на следующий день, на фанерном щите под названием «Молния» появилось объявление следующего содержания:
«В связи с м. заключением, и Постановления Правительства, работнику цеха штампов Федюлькину И. С. выделить бесплатную путевку в Крым, сроком на восемь дней для с. лечения. Профком».
Что такое м. заключение и с. лечение, Силантич вдаваться не стал, и на радостях, не дожидаясь августа месяца, стал собирать вещи.
Вещей получалось много, если не сказать очень много и после нескольких раз отбора, всё равно получилось два больших чемодана. Один который был без ручки Фелюлькин перевязал верёвкой, где после был доволен своей находчивостью как рационализатор.
После в профкоме узнал, что брать с собой матрас и подушку, не надо так как государство заботится о своих согражданах, строящих коммунизм лучше, чем они о нём.
Там же узнал, что еды с собой надо брать на три дня пути, так как кормить его в поезде бесплатно никто не будет, ибо коммунизм ещё не наступил.
Настал долгожданный день отъезда, увешанный чемоданами с авоськой продуктов, Федюлькин заранее направился на вокзал, разумно рассуждая – «а вдруг поезд уйдёт раньше».
Ждать пришлось долго, несколько раз подходил к расписанию убеждаясь, что поезд до Крыма действительно отправлялся в восемь часов вечера, и в связи с этим волнением ожидания, авоська ощутимо похудела.
Когда подали поезд, Федюлькину представилась интересная картина. Вместе с ним на этом же поезде ехал директор завода с женой и дочками, главбух, сам Фельдман с взрослыми детьми, которые отношения к заводу не имели, а также несколько человек из администрации завода и трое неизвестных, всю эту делегацию замыкала толстая Фёкла буфетчица.
Выдали билеты, где он с Фёклой ехали в общем плацкарте, а остальные направились в начало поезда в другой вагон.
Ещё несколько минут волнений и наконец поезд тронулся, не проходящее волнение Федюлькина объяснялось тем, что дальше своего завода он никогда и ни где не был, но присутствие в вагоне Фёклы «своего человека» понемногу успокаивали дрожь души.
Подали чай в настоящих подстаканниках, и авоська Федюлькина ощутима похудела. На второй день до него стало доходить, что провиант на исходе и держался практически на чае. На третий день, набравшись смелости подвалил к Фёкле с прошением, которая затарилась с избытком, на что Фёкла продала ему четверть батона за два рубля, где цена целому 15 копеек.
Ничего, злился Федюлькин, я тебе толстой свинье после говно за сотню продам, отыграюсь так сказать.
После трёх дней поездки и не прекращающего чувства голода, Федюлькин вывалился из вагона помятый, измученный голодом и уставший с мыслю – «не положили ли ему враги в чемодан кирпичей».
Санаторий был настоящим шоком, от ковровых дорожек коридора он шёл с краю, не зная можно ли по ним ходить, высокие потолки как на заводе вызывали у него недоумение, разглядывая по сторонам и открывая рот засматривался на огромные люстры с плафонами, послушно шёл за молоденькой медсестрой. Проводя его до палаты, и показав ему его место, где стояли всего десять коек с белоснежными простынями и наволочками, а главное ему выделялся клетчатый костюм с белым воротником со странным название – пижама.
- Это мне? С удивлением радости спросил Федюлькин.
- Да ответила сестричка, располагайтесь пожалуйста, санузел в конце коридора, там же душ, можно воспользоваться прачечной, с улыбкой сказала медсестра смиряя его внешний вид.
Туалет произвёл на него повторный шок, в ряд стояли настоящие унитазы из фарфора, с деревянной откидывающей крышкой, они были как трон, и у каждого висела фарфоровая ручка на цепочке, назначение которой он узнал на второй день.
Директор завода поселился в другом здании, на протяжении восьми дней лечения виделись только один раз, гуляя по парку санатория, на его «здрасти» сделали вид что его не заметили.
На третий день Федюлькин стал понимать сколько не нужных вещей он взял с собой, большой примус оказался совсем здесь не нужным, а бутыль с керосином дала протечку подпортив запахом простыню и одеяло в которую было аккуратно завёрнуто, тем самым вызвав не довольство в камере хранения. Книги, как он представлял читающим себя на лавочке за учёного, оказались совсем бесполезны, ибо при санатории была своя библиотека, в которую боялся заходить, после того как случайно туда забежав, встретился с толстой библиотекаршей, которая посмотрев на него поверх очков сказала – «Вам чего товарищ». Пять килограммов соли, как местный дефицит, которую мечтал продать с выгодой, оказалась здесь совсем не нужным товаром, а гантели с царским орлом проехали путь до Крыма и обратно.
Соседи по палате оказались люди простые из рабочих и сразу ввели в курс дела, объяснили, что, где и что можно, а что нельзя, а после распития бутылки водки стали Силантичу настоящими друзьями. В разговоре Федюлькин открыл для себя интересную новость, согласно постановлению Правительства Партии, по медицинским показаниям при выявлении болезни от сдачи анализов, все больные направлялись на бесплатное лечение.
Когда кончилась вторая бутылка то стало совсем ясно доходить кто и как воспользовался его калом.
- Выходит, шо фсе здесь за счёт моего гафна, начинал злиться Федюлькин, мдя гафно дело.
Больше всего хотелось побить Фельдмана, который за свои два рубля отыгрался на все пятьдесят с путёвкой в Крым, заставив его два месяца жрать макароны, от чего к этим белым червякам у него было стойкая неприязнь. В душной палате градус ударил в голову, в теле просыпался лев, а выйдя в коридор на оперативный простор Федюлькин повизгивая, размахивая руками и ногами избивал мнимого врага. Войдя в раж боя за Фельдмана пошла большая пальма, стоящая в углу холла, ломая ветки пальмы с наслаждением представляя, как будто это руки и ноги Фельдмана. Врагов становилось всё больше и больше, в драку подтянулись остальные мнимые сотрудники завода, Фёкла и сам директор. Вот уж где он дал жару, профессионально уворачиваясь от нескольких ударов врагов, брызгая слюной, рычал для острастки и рвал их на части, где здесь он был весь не победим.
- Фсех убью, за моё гафно, - кричал в битве Федюлькин, кладя штабелями мнимых врагов.
На крики шум подошла медсестра, а после два медбрата, не только похожие своей фигурой, но и лицом, где маленький очкастый Федюлькин дотягивал им только до груди.
Взяв его дергающего и продолжающего драться под мышку и сделав ему укол счастья и спокойствия, бросили его на кровать, где он заснул сладким младенческим сном с улыбкой на лице.
Проснувшись по утру Федюлькин никак не мог понять почему палата такая маленькая с унитазом в углу и решётками на высоком окне.
Продержав его до обеда, после привели к начальнику отделения, где после проведённого осмотра на псих пригодность, высказали соболезнования о возможности досрочного освобождения от лечения, с записью в его санаторной книжке.
Силантич сразу стих, ссутулился и стал меньше ростом и вытирая сопли что-то мычал, что такое больше не повториться и как ему стыдно, пытаясь разжалобить начальника пустил слезу что он очень хочет есть.
На четвёртый день осмелел и вышел за пределы санатория поближе к морю, ибо столько много воды никогда не видел.
Подходя в пижаме к морю Федюлькин испытал настоящее головокружение от обилия женщин разных возрастов и комплектности. Для него они были просто голые, облегающие трусы и лифчик был для него не в счёт. Громко сглатывая слюну и выпучив глаза с жадностью разглядывал женские тела иногда мечтательно закатывая глаза к небу. С близкого расстояния даже вводя в смущение женщин от такого пристального жадного рассмотрения. Получив замечание стал наблюдателем из далека, помня наставления начальника отделения и добрые лица мед братьев.
Не будем описывать обратную дорогу домой, где Селантич добрался в сладких воспоминаниях об увиденному на пляже, прерываясь на сожаление, что не спёр пижаму и фарфоровую ручку от унитаза.
В следующем году так же проводили обследование со сдачей анализов, которых Федюлькин очень ждал, но к нему за товаром так никто и не пришёл, по видимо администрация нашла новый способ отдыха для строящих коммунизм.
Лиляк Э.Л. 04.0.6.2017 21-33