У одного бакалейщика был попугай по имени Митроша. Это был на редкость вежливый и деликатный попугай. Может быть, чуточку вспыльчивый и обидчивый, но зато очень справедливый. Если ему говорили:
- Добрый день, Митроша! - то он отвечал:
- Митр-р-роша хор-р-роший!
Но стоило кому-нибудь сказать:
- Попка дурак! - то он тотчас обижался и отвечал:
- Ты сам дур-р-рак! Митр-р-роша хор-р-роший!
Вы ошибётесь, если подумаете, что он только и делал, что развлекал публику своими выпадами. Он это делал, как сейчас говорят, по совместительству.
Главной его работой было - наблюдать за порядком в магазине. Если у прилавка начиналась давка или кто-то пытался протиснуться без очереди, то Митроша тут же вежливо просил:
- По очер-р-реди, пожалуйста! По очер-р-реди, пожалуйста!
Сделавшим покупку он говорил вслед:
- Благодар-р-рю! Пр-р-риходите ещё!
Вечером, когда магазин закрывался, усталый Митроша садился на плечо своему хозяину, и они шли домой, где каждый съедал свой ужин: хозяин - за широким столом, Митроша - в клетке.Поужинав, каждый засыпал на своём месте: хозяин - в мягкой постели, Митроша - на жёрдочке.
А утром, позавтракав, они отправлялись на работу, где всё повторялось, как обычно: открывался магазин, начиналась сутолока, а Митроша вежливо и деликатно наводил порядок - грубиянам отвечал грубостью, вежливым говорил:
- Благодар-р-рю!
Но вот однажды, вернувшись домой, Митроша увидел незнакомых людей, которым хозяин очень обрадовался, а ря
дом с его клеткой висела клетка поменьше. По клетке металась маленькая птичка. Она была до того пёстрой, что у Митроши зарябило в глазах.
- Пр-р-ростите! Вы кто будете? - спросил он вежливо.
- Как! - возмутилась птичка. - Он не знает, кто я? Ты что, и вправду не знаешь, кто я такая?
- Пр-р-ростите! Не знаю.
- Да откуда же ты взялся?
- Пр-р-ростите! Из магазина.
-А где ты родился и вырос?
- Навер-р-рное, в магазине.
- Ах, бедненький! Ах, несчастный!Так ты никогда не был в Африке?
- Пр-р-ростите, не был. А что такое Афр-р-рика?
- Африка! Это чудесные южные страны. Это пальмы. И много-много солнца. Там попугаи летают стаями. Они-то уж знают колибри*.
- Колибр-р-ри? Это тоже южные стр-р-раны?
- Дурак! Колибри - это я!
Митроша чуть было не сказал: -"Сама дур-р-ра!", но сдержался и сказал только:
- Пр-р-ростите!
- Ах, Африка! - пищала колибри. - Какой простор! Как хорошо там петь под пальмами!
И она запела. Митроше очень понравилась песня колибри, но запомнить её он никак не мог. Тогда решил он сам сочинить песню. Свою песню.
-----
*В природе колибри обитают в Южной Америке. Автор приносит свои извинения за географическую неточность.
Почти всю ночь напролёт не спал Митроша,всё придумывал песню и вот что у него получилось :
- Я попугай Митр-р-роша!
Все знают, что я хор-р-роший.
Я всем говор-р-рю культур-р-рно;
Не в очер-р-редь лезть -
очень дур-р-рно.
Пожалуйста, в очер-р-редь станьте,
Зар-р-ранее деньги достаньте.
Митроше так понравилась эта песня, что он весь горел от нетерпения и, не ждожидаясь утра, постучал в клетку соседки.
-Пр-р-ростите! Послушайте, какую я песню пр-р-ридумал.
-Фи! - пропищала колибри. - Разве это песня? грубая пошлость, да и только.Стоило будить меня из-за этого!
-Пр-р-ростите, - обиделся Митроша.
- Вот в Африке песни так песни! Ах, если бы я была свободной, как ты! Если бы мне хоть раз вырваться из клетки! Я бы полетела в Африку.
- А как туда лететь? - спросил Митроша.- Всё на юг, на юг. Так, чтобы утреннее солнце было слева, а вечернее - справа.
Колибри сладко зевнула и вновь погрузилась в сон. А расстроенный Митроша так и не смог заснуть. Но вот проснулся хозяин. Наскоро позавтракал, посадил Митрошу на плечо и отправился в магазин.
В этот день Митроша вместо обычного: -"По очер-р-реди, пожалуйста", запел сочинённую ночью песню:
- Я попугай Митр-р-роша,
Все знают, что я хор-р-роший...
Покупатели покатывались со смеху. Да это были уже и не покупатели. Это была публика. Одни хохотали до слёз, другие
выбегали на улицу и кричали прохожим:
- Вы только послушайте, как поёт этот попугай! Ну, прямо-таки артист!
Народу набилось до отказу. А те, кто не могли попасть в магазин, толпились снаружи у дверей. Как только песня кончалась - со всех сторон раздавалось:
- Митроша, спой ещё!
- Ай-да молодец!
- Артист!
Публика потешалась. А Митроша думал, что вот, наконец, его песню оценили по-настоящему. И он пел вновь и вновь под хохот и выкрики развеселившейся публики.
Только покупать ничего не покупали. Даже те, что пришли за покупками, забывали о том, зачем пришли, и, насмеявшись вдоволь, уходили, уступая место другим.
Бакалейщик не выдержал. Взбешённый, он грубо схватил нерадивого артиста и вышвырнул в окно:
- Прочь, паршивая птица!
Так грубо с Митрошей ещё не поступали. Сердце его облилось кровью обиды, а в уши заверещал тоненький голосок: "Если бы я была свободной, как ты! Если бы мне хоть раз вырваться из клетки - я бы тут же полетела в Африку!"
"Всё, - решил Митроша. - Полечу в Афр-р-рику! Там у меня будут друзья. В Афр-р-рику!"
И он полетел. Летит-летит - отдохнёт на крыше дома и опять летит. Так и вылетел за город. Дальше начинался лес. Митроша присел на кустик на опушке отдохнуть.
Вдруг на него с шумом и граем налетела чёрная туча. Это были грачи. Не зря говорят - налетели, как грачи. Они сбили попугая с ветки и, теснясь и толкаясь, беспощадно клевали бедняжку , а он только выкрикивал:
- По очер-р-реди, пожалуйста! По очер-р-реди, пожалуйста!
Грачи удивились и стали в очередь. Ещё больше удивился лесник, выехавший верхом на лошади на опушку. Что за диво? Грачи образовали круг и один за другим, проходя мимо попугая, клевали его в голову, а тот, обливаясь кровью, повторял одно и то же:
- По очер-р-реди, пожалуйста! По очер-р-реди, пожалуйста!
Заметив человека, грачи с шумом разлетелись, а лесник взял умирающего попугая, который даже в такую трудную минуту оставался по-прежнему вежливым и деликатным, и отвёз его к себе домой.
Долго болел Митроша. Но заботливые руки лесника сделали своё дело - больной, наконец, поправился. Скоро он уже летал вокруг дома с ветки на ветку.
Митроше очень нравилось у лесника. Тут и деревья, и простор, и целые дни - песни птиц. Наверно, это и есть Африка, решил он.
Шли дни. Попугай всё больше осваивался в лесу. Всё дальше от дома лесника совершал он свои полёты.
И вот однажды, сидя на ветке, он услышал, как кто-то распевает грубым голосом:
- Я кукушке
Да по макушке...
Вдруг налетела кукушка и неподалёку в ветвях завязалась борьба. Слышалось хлопанье крыльев и тот же хриплый голос повторял:
- Я нарочно, я нарочно...
Потом из ветвей стремглав вылетел голубь, а за ним кукушка. Митроша не мог удержаться от привычки повторять всё, услышанное, и запел песню голубя:
- Я кукушке
Да по макушке...
Кукушка бросила преследовать голубя и налетела на попугая. Помня урок грачей, Митроша первым клюнул кукушку своим крепким клювом, сказав при этом:
- Пор-р-ростите, я нар-р-рочно.
Кукушка, почувствовав силу противника, охотно согласилась простить.
- Какой ты вежливый! Давай с тобой дружить.
- Др-р-ружить, так др-р-ружить. А-то у меня в Афр-р-рике ещё нет друзей.
- В Африке? - удивилась кукушка. - При чём тут Африка? Африка далеко: за высокими горами, за синими морями.
- А это р-р-разве не Афр-р-рика?
- Это? Какая же это Африка? Это - Европа.
- А я хочу в Афр-р-рику.
- Ты можешь полететь со мной, но это будет только тогда, когда здесь наступят холода. А пока давай летать вместе.
Стали они летать вместе. И тут кукушка выяснила, что её сильный друг не очень-то силён в полёте. Пролетев немного, он садился отдыхать.
- Э-э! - сказала кукушка. - А как же ты через море полетишь? Там отдыхать негде. Летишь и летишь день и ночь. Надо тебе учиться летать. Или, как это говорят, тренироваться.
- А как это - тр-р-ренир-р-роваться?
- Давай, полетим и ты лети, лети - сколько хватит сил. Только не отдыхай. Крепись.
- Тр-р-ренир-р-роваться, так тр-р-ренир-р-роваться.
И полетели. Вот и лес остался позади. У Митроши устали крылья. Уже еле взмахивает ими. Попугай опускался всё ниже и ниже. Как раз пролетали над дорогой, а по дороге ехала повозка, и Митроша опустился на поклажу.
А это, надо сказать, ехал скупщик цыплят. Клетки с цыплятами стояли друг на друге высоко. Скупщику-то и не видно попугая. Сидит Митроша, отдыхает, слушает, как цыплята в клетках пищат. Повозка остановилась.
- Мил человек, подвези до города, - попросилась женщина.
- Садись, - разрешил скупщик.
Женщина взобралась на сиденье. Немного проехали.
- А гроши есть? - вдруг спросил скупщик.
- Ох, нетути. милай.
- Нет?! Слазь с повозки!
Женщина заплакала и слезла. Поехали дальше. Митроше эта сцена понравилась. А клетки, к слову сказать, были из тонкой проволоки. А что такая проволока для попугая? Сильным клювом он раздвинул две проволочки, поймал цыплёнка за шкирку:
- Гр-р-роши есть?
- Пи, - пропищал цыплёнок.
- Нет?! Слазь с повозки!
Сквозь грохот колёс - то ли услышал скупщик Митрошин голос, то ли после сильного толчка показалось ему что-то неладное, только он вдруг остановился и стал обходить повозку. Тут он услышал чей-то грубый голос: -"Гр-р-роши есть?", затем писк и опять тот же хриплый голос: -"Нет?! Слазь с повозки!". В тот же час полумёртвый цыплёнок свалился скупщику за шиворот.
Скупщик перепугался. Хотел перекреститься, да тут увидел над штабелем клеток попугая, который, просунув в клетку лапу, ловил очередного цыплёнка.
- Ах, негодник! - выругался скупщик, встал на колесо и схватил попугая. - Я вот тебе покажу! - с этими словами сунул он попугая в лукошко и накрыл сеткой.
Затем пошёл по следу и подобрал мёртвых цыплят.
- Семь цыплят по дороге погибло, - оправдывался скупщик перед хозяином, когда приехал в город.
- То есть, как это - погибло?! При каких обстоятельствах?
- Да при очень занятных, хозяин. Сказать - не поверишь. Остановился я осмотреть повозку, гляжу - неизвестно откуда взявшийся попугай ловит цыплят и выбрасывает наземь. Вот семь штук и выбросил.
- Ты, братец, часом не пьян? Какой ещё такой попугай?
- Да вот, взгляни сам.
С этими словами он извлёк из лукошка попугая. Рассвирепевший в темноте Митроша заорал на хозяина скупщика:
- Гр-р-роши есть?!
- Нет, - машинально ответил тот.
- Нет?! Слазь с повозки!
- Ну вот, видишь, хозяин? Так он и цыплят выбрасывал.
- Бог с ними, с цыплятами! - пришёл в себя хозяин. - Подарю-ка я птичку жене губернатора, вот и окупится с лихвой вред, причинённый этим разбойником.
Не откладывая дела в долгий ящик, хозяин скупщика посадил Митрошу в клетку, приоделся и отправился на поклон к губернаторше.
- Примите, Ваше превосходительство, в знак моего великого к Вам уважения!
- Ах, попка! Какая прелесть! - умилилась та.
- Я - Митр-р-роша! Я хор-р-роший!
- Хороший, хороший, попочка!
Тут прибежали мальчик и девочка и протянули руки к попугаю.
- По очер-р-реди, пожалуйста! - осадил их Митроша.
- Ах, какой славный! Какой дисциплинированный! Вот вам, детки, урок вежливости.
- Благодар-р-рю!
- Ой, да он не просто вежливый, он очень культурный!
- Гр-р-роши есть?! - заорал Митроша.
- Да зачем тебе деньги, глупенький?
- Нет?! Слазь с повозки!
- С какой повозки?
- Бог с ними, с цыплятами!
- Что это он такое говорит?
- Да это он, Ваше превосходительство, последний разговор, который услышал, передаёт. Посадите его в клетку, пусть успокоится птица, а потом уж учите его всему, чему захотите.
А клетку, как раз, Митроша и не любил. У бакалейщика он в клетке только ночевал,
у лесника - вообще жил без клетки. Вот поэтому-то он горько обиделся на новых хозяев и замолчал совсем.
Не понравилось ему и то, что тут его не хотели называть по имени, а, хоть и ласково - "попка, попочка", но всё-таки не по имени. Поначалу он пытался напомнить: что он Митроша, что он хороший. "Хороший, хороший", - соглашались тут и продолжали называть попкой-попочкой.
Губернаторша заметила как-то, что с птицей творится неладное. "Наверно, засиделся в клетке?" - решила она, открыла клетку, взяла попугая на руки.
- Лети, попочка. Полетай по городу. Что увидишь - мне потом расскажешь.
Митроша полетел. Увидел - маляры дом белят. Присел неподалёку, стал наблюдать. Одному маляру к кисти прилипла стружка. Хотел он её отцепить об край ведра, только это ему никак не удавалось.
- У-у, дрянь, что ты прилипла!? - выругался маляр.
Полетел Митроша дальше. Видит - двое укрепляют на здании огромный портрет, да где-то зацепили за гвоздь - так клок и выдрали. Один держит вырванный клок холста и вздыхает:
- Что нам теперь будет?
- Ерунда, - говорит второй. - Можно нитками пришить.
Митроша - дальше. Сел на крышу отдохнуть, а её только что закончили красить два маляра. Один посмотрел и говорит:
- Неровно, кажись, покрасили.
- А, ерунда, - ответил другой. - Можно водой отлить.
С тем и вернулся наш Митроша домой. Губернаторша тут же к нему:
- Ну, попочка, миленький, расскажи-ка мне - что ты повидал в городе? - Тот молчит. - Ну же, попочка! Пожалуйста!
- У-у, др-р-рянь! Что ты пр-р-рилипла?! - гаркнул Митроша.
- Ай! - вскрикнула губернаторша и упала в обморок.
Вошёл губернатор, а Митроша ему:
- Ер-р-рунда! Можно водой отлить!
- Ах ты, негодник! - вскричал губернатор. - Я вот тебе голову оторву!
- Ер-р-рунда! Можно нитками пришить, - не растерялся попугай.
Губернатор хотел его схватить, да не тут-то было. Митроша выпорхнул в открытое окно - и был таков. Полетел он разыскивать жилище лесника. Вылетел за город. Летит по полям, по степям. А тут уже смеркаться стало. Он-то привык в это время спать, поэтому до леса не долетел, а, увидев у дороги стог сена, решил заночевать на том стогу.
Среди ночи, услышав шорох под стогом, Митроша проснулся и увидел под стогом человека, который, лёжа на животе, целился в кого-то из ружья. Потом он обернул лицо к Митроше и проговорил:
- Прости, Господи, - третий...
В это время грянул выстрел. Человек уронил ружьё и уткнулся лицом в землю. К нему подошёл другой человек и тоже поднял лицо к Митроше, сказав при этом:
- Прости, Господи, - одиннадцатый!
Тут он обшарил человека под стогом, снял с себя кафтан и при свете половинки луны стал пришивать заплату. А Митроше всё хорошо видно. Увидев, что человек шьёт, он вдруг как закричит:
- Ер-р-рунда! Можно нитками пр-р-ришить!
Ночной портной бросил шитьё, встал на колени и давай что-то быстро-быстро бормотать. А Митроша опять:
- Я вот тебе гоову отор-р-рву! По очер-р-реди, пожалуйста!
Совсем оробел человек под стогом. Решил он, видимо, что за стогом разбойничий атаман с целой шайкой прячется, да с тем и бросился наутёк, что есть духу припустил, забыв и про кафтан, и про ружьё.
Чуть свет к леснику в окошко постучали. Он встал, подошёл к окну и видит - на подоконнике сидит Митроша и долбит по раме.
- А, пропащий! Где-то ты, братец, бродяжничал?
- Гр-р-роши есть? - в свою очередь обескуражил его попугай.
- Откуда им взяться, грошам-то?
- Тепер-р-рь будут! Лети за мной.
- Да вот, брат, летать я ещё не научился.- Ер-р-рунда! Можно пешком дойти.
Видит лесник, что попугай в дом не хочет залетать, а всем своим видом зовёт его куда-то. Взял ружьё и пошёл за Митрошей, а тот привёл его к стогу.
А под стогом - лежит мёртвый человек, а рядом два ружья, кафтан и деньги. А кафтан-то весь в заплатах, десять штук насчитал. Одиннадцатую кто-то начал пришивать, да почему-то бросил, но, странное дело, там, где начали пришивать одиннадцатую заплату, вовсе не было дыры.
Стал лесничий ощупывать заплаты, а под ними шуршит. Отпорол он все десять заплат, а под ними - деньги: бумажные и золотые, а ещё разные украшения из золота с драгоценными каменьями. И понял бедный лесник, что при помощи Митроши стал он за одну ночь богатым, что твой купец. -"Ну, а коли богат, как купец, - решил он. - то купцом мне и быть".
Похоронил он безымянного упокойничка, оставил службу в лесничестве, купил в городе два дома: один под жильё, другой - под магазин, да повёл дело так, словно и родился купцом.
А Митроша, как и раньше у бакалейщика, сидел на жёрдочке над витриной, да изредкапризывал покупателей:
- По очер-р-реди, пожалуйста! По очер-р-реди, пожалуйста!
Бывший лесник в нём души не чаял, и Митроша был счастлив и горд дружбой с новым хозяином, и уже больше никогда не помышлял об Африке.