Михайлова и Голованова в книге «Русский язык и культура речи» (6) считают вульгаризмы и жаргонизмы «источниками засорения речи».
«Вульгаризм – это грубое слово или выражение, находящееся за пределами литературной лексики», -пишут они.
Жаргонизмы - это «слова и словесные обороты, возникающие и применяющиеся в жаргонах – узкогрупповых "ответвлениях" от народного языка» (6).
Кроме того нужно указать на эвфемизмы –слова, «используемое в текстах и публичных высказываниях для замены других, считающихся неприличными или неуместными» (475).
[875]
Некоторые поэты воспроизводят в своих стихах вульгарную речь со сниженной или пренебрежительной лексикой, которую услышали в уличных или просторечных выражениях. Это особенно характерно для бардовских песен. Например, у Высоцкого читаем:
Ко мне заходят со спины и делают укол.
Колите, СУКИНЫ СЫНЫ, но дайте протокол!
«Ошибка вышла» (1975)
Примеры вульгаризмов встречается и у поэтов-классиков.
В стихотворение «Милорду, моему пуделю» (1807) Державин ввёл просторечие перехерять от радикала хер. Хер (от греч. благоречие) в русском старославянском алфавите означал название буквы «Х, х» ( херъ) (23).
В современном разговорном русском языке хер является эвфемизмом,
заменяющим название мужского члена как полового органа, т.е. семантическое значение этого слова изменилось от благоречия к сквернословию.
Державин написал:
О славный, редкий пудель мой,
Кобель великий, хан собачий,
Что истинно ты есть герой,
Того и самый злой подьячий
Не может уж ПЕРЕХЕРЯТЬ...
Такое применение слова перехерять, скорее всего, не было сначала вульгаризмм, и ещё в словаре Даля толковалось как «перекрестить, вымарать накрест писанное» (93). Тем не менее, в дальнейшем обращении этот глагол стал использоваться как вульгарный эвфемизм, намекающий на половой акт.
[876]
У Алексея Контантиновича Толстого в драматической поэме «Дон-Жуан» (1860), в контексте речи Сатанынаходим слово похерить также в грубом смысле, ныне употребляющемся в разговорной речи как вульгаризм:
Беда все отрицать! В иное надо верить,
Не то пришлось бы, чорт возьми,
Мне самого себя ПОХЕРИТЬ!
Есенин в поэме «Сорокоуст» (1920) писал:
Трубит, трубит погибельный рог!
Как же быть, как же быть теперь нам
НА ИЗМЫЗГАННЫХ ЛЯЖКАХ ДОРОГ?
ВЫ, ЛЮБИТЕЛИ ПЕСЕННЫХ БЛОХ,
НЕ ХОТИТЕ ЛЬ ПОСОСАТЬ У МЕРИНА?
Полно кротостью МОРДИЩЬ праздниться,
Любо ль, не любо ль - знай бери.
Хорошо, когда сумерки дразнятся
И ВСЫПАЮТ ВАМ В ТОЛСТЫЕ ЗАДНИЦЫ
Окровавленный веник зари.
«Об одном и том же публичном авторском чтении «Сорокоуста» оставили (с некоторыми ситуационными разночтениями) воспоминания И.Н.Розанов (Восп., 1, 434-435) и В.Г.Шершеневич. Последний писал:
«...Политехнический музей. «Вечер имажинистов». На эстраде председателем тот же Брюсов... После теоретической декларации имажинизма выступает Есенин. Читает поэму. В первой же строфе слово «задница» и предложение «пососать у мерина» вызывает в публике совершенно недвусмысленное намерение не дать Есенину читать дальше.
Свист напоминает тропическую бурю. Аудитория подбегает к кафедре, мелькают кулаки. Сережа стоит на столе, невозмутимо улыбаясь. Кусиков вскакивает рядом с Есениным и делает вид, что достает из кармана револьвер.
[877]
Я давно стою перед Есениным и требую, чтобы ему дали дочитать...
...Мой крепко поставленный голос перекрывает аудиторию. Но мало перекрыть, надо еще убедить.
Тогда спокойно поднимается Брюсов и протягивает руку в знак того, что он просит тишины и слова...
Брюсов заговорил тихо и убедительно:
- Я надеюсь, что вы мне верите. Я эти стихи знаю. Это лучшие стихи из всех, что были написаны за последнее время!
Позже В.Я.Брюсов назвал «Сорокоуст» «прекрасным стихотворением» и печатно (ПиР, 1922, кн. 7, сентябрь-октябрь, с. 59).
Аудитория осеклась. Сергей прочел поэму. Овации» (в кн.: «Мой век, мои друзья и подруги: Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова».
М., 1990, с. 461-462) И.Н.Розанов свидетельствовал, что «через неделю-две не было, кажется, в Москве молодого поэта или просто любителя поэзии, следящего за новинками, который бы не декламировал «красногривого жеребенка». А потом и в печати стали цитировать эти строки...» (Восп., 1, 435...).
Что до эпатирующего зачина «Сорокоуста», то критики оказались к нему снисходительнее, чем первые слушатели поэмы. Эльвич (нераскрытый псевдоним) так обосновывал появление этих строк (со ссылкой на самого автора): «На мой вопрос о причине пристрастия к «крепким словцам» огненно-талантливый Сергей Есенин объяснил:
- Хочется бросить вызов литературному и всяческому мещанству! Старые слова и образы затрепаны, нужно пробить толщу мещанского литературного самодовольства старым прейскурантом «зарекомендованных» слов: отсюда выход в цинизм, в вульгарность...
Здесь не простое литературное «озорство» и «баловство» (вообще говоря, очень близкое С.Есенину): здесь и муки слова и жажда меткого, пусть как угодно грубого всеопределяющего слова-выстрела, хотя вызов мещанству тут слишком часто обращается в вызов всякому здоровому художественно-артистическому вкусу, а жажда оригинальности - в актерское оригинальничанье, если не в мальчишеское кривлянье.
И эта нарочитая вульгаризация имеет в русской литературе свою почтенную традицию: вспомните хотя бы, какие словечки и коленца пускал в ход А.С.Пушкин...» (журн. «Художественная мысль», Харьков, 1922, № 10, 22-30 апреля, с. 7)» (476).
[878]
В стихотворении Есенина «Сыпь, гармоника! Скука... Скука...» (1923) такие строки:
Сыпь, гармоника! Скука... Скука...
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, ПАРШИВАЯ СУКА.
Пей со мной.
ИЗЛЮБИЛИ ТЕБЯ, ИЗМЫЗГАЛИ,
Невтерпёж!
Что ж ты смотришь так синими брызгами?
ИЛИ В МОРДУ ХОШЬ?
В поэме «Страна негодяев» (1922-1923) Есенин писал:
Клянусь всеми чертями,
Что эта птица
Даст вам ПО МОРДЕ
И улетит из-под носа.
Часть четвёртая. «На вокзале N». Слова Чекистова.
В поэмах «Страна негодяев» (1922-1923) и «Анна Снегина» (1925) и в стиховторении «Русь советская» (1924) Есенин употребляет вульгаризмы-эвфемизмы из народной речи:
«Уж мы его И ЭТАК И РАЗ-ЭТАК…»
«Русь советская»
Обратим внимание, что Есенин писал «раз-этак» через дефис, но это выражение-эвфемизм рекомендуется писать слитно, как указанио в Идеографическом словаре русского языка (477).
В указанном словаре читаем:
«Так тебя разэтак!» выражает желание и зло по отношению к кому-то в следующих синонимичных разговорных и просторечных значениях:
[879]
прост: «черт [дьявол. леший. шут. пес] возьми»
[дери. побери. подери. взял. драл. побрал. подрал] кого;
«черт бы тебя побрал»;
«кому ни дна ни покрышки»;
«чтоб ему [ей. вам. им] пусто было»;
«разрази [порази] тебя [его. ее. вас. их] гром [громом]»
«будь проклят [неладен. - а. - о];
« пропади [пропадай] пропадом»;
«провались ты пропадом. чтоб тебе провалиться»;
«чтоб тебе провалиться в тартарары»;
«чтоб глаза [очи] повылазили у кого»;
«чтоб тебе [ему. ей. вам. им] повылазило»;
«чтоб ты треснул! чтоб ты лопнул! чтоб тебя разорвало!»;
«чтоб тебя приподняло да шлепнуло»;
«как земля носит [терпит] кого»;
«пропасти [погибели] нет на кого – что»;
«а ну тебя [его. ее. их. вас] (а ну вас, сказал он в сердцах и ушел)»;.
«ну тебя к черту [в болото]»;
прост: «к черту [к бесу. к лешему. к шуту»
«к чертовой матери. к чертовой бабушке]»;
«ко чертям духу чьего [праху] не было где»;
«чтобы духом чьим не пахло»;
«не появляйся на порог к кому» (478) .
[880]
Мать твою в эт-твою!
«Страна негодяев»
Мандельштам тоже использовал этот вульгаризм-эвфемизм в стихотворении «Дикая кошка – армянская речь…» (1930):
Страшен чиновник - лицо как тюфяк,
Нету его ни жалчей, ни нелепей,
Командированный – МАТЬ ТВОЮ ТАК! -
Без подорожной в армянские степи.
В поэме Есенина «Анна Снегина» читаем:
Недаром, ЕДРИТ ТВОЮ В ДЫШЛО…
Раздел 2.
ЕДРИ Ж ТВОЮ В БАБУШКУ ПЛЮНУТЬ!
Раздел 4.
В поэме Есенина «Песнь о великом походе» (1924) обратим внимание на грубое слово «перехаркана»:
Кровью ярь мужиков
ПЕРЕХАРКАНА.
У Маяковского также есть строчки с однокоренны вариантами этого вульгаризма:
И когда —
все-таки!—
ВЫХАРКНУЛА давку на площадь…
«Облако в штанах» (1914-1915)
[881]
Неважная честь,
чтоб из этаких роз
мои изваяния высились
где ХАРКАЕТ туберкулёз…
«Во весь голос» (1929-1930)
В поэме Есенина «Песнь о великом походе» (1924) укажем на бранное просторечие шлюха, означающее то же, что «женщина лёгкого поведения», (24), «ведущая себя развратно, буспутно» (38):
И все пьют за царя,
За святую Русь,
В ласках знатных ШЛЮХ
Забывая грусть.
В поэзии Маяковского также много вульгаризмов, грубых слов, употребляемых по отношению к женщинам безнравственного поведения.
Вместе с тем, для его поэзии характерно, что эти слова употреблялись не только по отношению к женщинам, но и к неодушевлённым предметам, как декламационные приёмы эмоционального воздействия на публику. Некоторые из вульгаризмов он выдумывал и как собственные окказионализмы.
И тогда уже - скомкав фонарей одеяла –
ночь ИЗЛЮБИЛАСЬ, ПОХАБНА и пьяна…
«Адище города» (1913).
…капитал -
его ПРЕПОХАБИЕ.
«Вызов» (1925).
…ушку девическому
в завиточках волоска
с ПОЛУПОХАБЩИНЫ
не разалеться тронуту.
«Во весь голос» (1929-1930)
[882]
Глагол излюбить использовал позже в своём стихотворении «Сыпь, гармоника! Скука... Скука...» (1923) Есенин (см. выше).
По существу, излюбили и измызгали тоже похабные слова по отношению к женщинам.
Маяковский же в стихотворении «Адище города» использовал слово излюбилась как обрзное выражение применительно к ночи
Выражение Маяковского «капитал — его препохабие» из стихотворения «Вызов» (1926) стало крылатым и, как указал , Вадим Серов, автор-составитель «Энциклопедического словаря крылатых слов и выражений» (30)
«используется как ироническая, уничижительная оценка страсти к накопительству, алчности, власти денег и т.п.» (30)
«Слово «препохабие», - продолжает он, -адресованное к капиталу, построено по образцу «преподобия», но его смысловое содержание взрывает ту внешне почтительную форму, в которую оно саркастически заключено, и слову придается разоблачительный, откровенно издевательский характер» (30).
Вместе с тем, Маяковский иногда бравирует продобными вульгаризмами, бранными словами, обращаясь и к поэтам, в том числе и к самому себе:
Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре ****ЯМ буду
подавать ананасную воду!
«Вам!» (1915)
Бумаги
гладь
ОБЛЁВЫВАЯ
пером,
концом губы –
поэт,
как ****Ь рублёвая,
живёт
с словцом любым.
Маяковский. «Верлен и Сезан» (1924-1925)
[883]
К строкам из поэмы «Во весь голос» (1929-1930) с вульгаризмом харкает нужно добавить нижеследующие строки:
…где ****Ь с хулиганом
да сифилис.
Слово морда, употребляющееся как грубость к лицу человека, у Маяковского в стихотворении «Верлен и Сезан» (1924-1925) адресуется к быту:
За глотку возьмём.
«Теперь поори,
Несбитая быта МОРДА!»
В поэме «Облако в штанах» (1914-1915) Маяковский писал:
Всех пешеходов МОРДА дождя обсосала…
Также далее читаем в той же поэме:
А улица присела и заорала:
«Идемте ЖРАТЬ!»
Обращая внимание на указанные вульгаризмы, тем не менее, нужно различать оправданные и неоправданные их употребления, что зависит от контекста.
Да, слово жрать, безусловно грубое, но оно не всегда является вульгаризмом. Например, когда адресовано не к людям, а животным, или к неодушевлённым сущностям, стихийным бедствиям или ужасным явлениям, то употребление этого слова в поэзии могло быть оправдано, как, например, в стихотворении Маяковского «Ленинцы» (1930):
[884]
Если
блокада
нас не сморила,
если
не СОЖРАЛА
война горяча -
это потому,
что примером,
мерилом
было
слово
и мысль Ильича.
В первом из этих примеров, хотя говорится об улице, имеются в виду всё-таки люди, наполняющие её. И в этом случае мы имеем дело с вульгаризмом.
Во втором же случае, в котором речь идёт о блокаде и войне, применение такой грубой лексики вполне оправдано.
Приведём соответствующие примеры и из старой классической поэзии.
Жуковский в стихотворении «Шильонский узник» (1821-1822), которое является переводом романтической поэмы с соответствующим названием Джорджа Байрона (англ.: «The Prisoner of Chillon») (1816), тоже использовал, как мы уже указывали в разделе о просторечиях, рассматривая их в поэзии Сумарокова, грубое слово сожрала:
И двух СОЖРАЛА глубина;
Лишь я, развалина одна,
Себе на горе уцелел,
Чтоб их оплакивать удел.
Сделаем здесь к этому слову ещё одно замечание. Его произношение поэтом не соответствует современной орфоэпической норме, требующей постановки ударения на последний слог: сожралА (8).
Или вот возьмём, к примеру, стилистически сниженное слово пожрать.
В качестве орфоэпических норм Словарь ударений русского языка (8) указывают следующие варианты: пожрАл, пожралА, пожрАло, пожрАли, но пожрАла уже является отступлением от литературной нормы.
[885]
И Батюшков в стихотворении «На смерть Лауры» (1810), являющемся переводом стихотворения итальянского поэта XIV в. Франческо Петрарки, также применял именно такую форму:
Всё смерть похитила, всё алчная пожрАла -
Сокровище души, покой и радость с ним!
А та земля, вовек корысть не возвращала,
И мёртвый нем лежит под камнем гробовым.
С точки же зрения рассматриваемой темы о вульгаризмах мы должны отметить, что и у Жуковского и у Батюшкова применение соответствующих слов грубой лексики было вполне оправдано, и они тогда вульгаризмами не считались.
Продолжим далее примеры вульгаризмов из поэзии Маяковского:
Пустыни смыты у мира с ХАРИ...
«150 000 000» (1919-1920)
Утихомирились бури революционных лон.
Подернулась тиной советская мешанина.
И вылезло
из-за спины РСФСР
МУРЛО
мещанина.
«О дряни» (1920-1921)
Если
нас
вояка тот или иной
захочет
спровоцировать войной,-
наш ответ:
нет!
А если
даже в МОРДОБОЙНОМ вопросе
руку протянут –
на конференцию, мол, просим,
всегда
ответ:
[886]
да!
..................................
Если
хочется
сунуть РЫЛО им
в то,
кого судим,
кого милуем,-
наш ответ:
нет!
«Универсальный ответ» (1922)
К одним паспортам —
улыбка у рта.
К другим —
отношение ПЛЁВОЕ.
«Стихи о советском паспорте» (1929)
Кроме вульгаризма – прилагательного плёвое, Маяковский в своих стихах употребил ещё и вульгаризм – существительное плевочки и вульгаризм – глагол наплевать:
Значит - кто-то называет эти ПЛЕВОЧКИ
жемчужиной?
«Послушайте!» (1914)
Мне НАПЛЕВАТЬ
на бронзы многопудье...
«Во весь голос» (1929-1930).
Наплевать - вульгарное слово, означающее безразличие, пренебрежение, презрение к кому-то или к чему-нибудь. Например, в выражении «Ему наплевать на всё и всех».
Это слово использовал и Есенин в стихотворении «Исповедь хулинана» (1920):
[887]
Так хорошо тогда, мне вспоминать
Заросший пруд и хриплый звон ольхи,
Что где-то у меня живут отец и мать,
Которым НАПЛЕВАТЬ на все мои стихи…
В поэме «Владимир Ильич Ленин» (1924) находим неологизм дрыгоножество. Так пренебрежительно Маяковский назвал балет в исполнении прославленной русской балерины Матильды Кшесинской, намекая ещё на её связи с императорскими особами, включая Николая II:
Дом
Кшесинской,
за ДРЫГОНОЖЕСТВО
подаренный,
нынче -
рабочая блузница.
Ещё приведём пример вульгаризма-окказионализма Маяковского из стихотворения без названия (1929-1930):
РАСПРАБАБКИНОЙ техники
скидывай хлам.
У Бродского в поэме «Шествие» (1961) также находим строку с вульгаризмом морда:
Так зарисуем пару новых МОРД…
В стихотворении Вознесенского «Лобная баллада» (1961) читаем:
Царь страшОн: точно КЛЯЧА, тощий,
почерневший, как антрацит.
По лицу проносятся очи,
как буксующий мотоцикл.
[888]
Норма: стрАшен (7,8), а не страшОн.
Вместе с вульгарным и бранным словом кляча здесь же и стилистический архаизм очи, вмесда ещё в контексте со словом мотоцикл.
Так, в одном четверостишие поэт смешал различные стили выражения.
В стихотворении «Антимиры» (1961) Вознесенский в сатирической и ироничной форме писал о некоем соседе Букашкине:
Живет у нас сосед Букашкин,
В КАЛЬСОНАХ цвета промокашки.
Но, как воздушные шары,
над ним горят
Антимиры!
И далее читаем о воображаемым герое следующее:
И В НИХ [в кальсонах или в антимирах? - П.П. ] магический, как демон,
Вселенной правит, возлежит
Антибукашкин, академик
и ЩУПАЕТ Лоллобриджид.
Но грезятся Антибукашкину
виденья цвета промокашки.
Здесь ещё отметим искажённое написание склоняемого женского имени известной итальянской киноактрисы Джины Лоллобриджиды: поэту нужно было бы написать «щупает Лоллобриджиду».
«Шупает» здесь то же, что лапает и это – хулиганские жаргонизмы.
[889]
Использование вульгаризмов в поэзии, хулиганской и, особенно, ненормативной или матерной лексики, безусловно, является отрицательным и порицаемым явлением. Несмотря на то, что примеры такой ненормативной лексики, в том числе матерной, можно найти у Пушкина, Некрасова, Маяковского и других великих поэтов, даже в печатных изданиях их произведений, мы не будем углубляться в такие изыскания и примеры, стремясь сохранить чистоту литуратурного языка русской поэзии, в том числе посредством отказа от распространения указанных явлений.
Тем не менее, нужно иметь в виду, что в русской поэзии можно выделить некоторых авторов, специализировавшихся на жанре хулиганской, ненормативной или непечатной лексики или широко её использующих в своих произведениях, которые издавались ещё и в XXI веке.
В этом списке находится, прежде всего, Иван Барков (1732-1768) (478) - основатель жанра «барковщины», т.е. непристойности, похабщины (93) в поэзии.
Из современных поэтов, применяющих грубые, вульгарные выражения, приведём одно четверостишие Игоря Губермана (р. 1936) (479) из его книги «Гарики на каждый день» (480):
Мне Маркса жаль: его наследство
свалилось в русскую купель:
здесь цель оправдывала средства,
и средства ОБОСРАЛИ цель.
Примечание: Это продолжение эссе "О литературных нормах в русской поэзии".
СНОСКИ К ДАННОМУ РАЗДЕЛУ:
475. См. статью «Эвфемизм» в Википедии.
476. См. Комментарии//Есенин. ПСС. Т.2 . – 1997 См. также: http://esenin-lit.ru/esenin/text/sorokoust.htmс
477. Идеографический словарь русского языка. — М.: Издательство ЭТС. Баранов О.С.. 1995.
478. См. «Барков, Иван Семёнович» в Википедии
479. См. «Губерман, Игорь Миронович» в Википедии.
480. См.: Губерман И.М. Гарики на каждый день / Игорь Губерман.- М.: Эксмо, 2008. – 352 с. – (Народная поэзия).