СУМАСШЕДШАЯ ЛУНА
Думать – значит возмущаться.
Тихо, в полузабытьи
Отрешённо улыбаться
И бесцельно вдаль брести.
Вечер славный тёмно-серый,
Склизко вымокли дома.
Старый верный призрак веры
Стаял снегом, как зима.
Эйфорически качаться…
Там сознанье – выше крыш.
А в сознанье – звёзды лишь.
Думать – значит унижаться.
* * *
Сумасшедшая луна,
Прочь от моего окна.
Что за глупость, что за небыль
По вискам стучит,
Стучит?
И луна
С ночного неба
Светит,
Как кровоточит.
Дотянуть бы до утра.
Видно, пить бросать пора.
* * *
Мне нравятся кривоствольные сосны
С тёмно-зелёными космами
Размашистых веток,
С небрежно-лохматым зачёсом,
С призывно-распахнутым видом.
Раздвоены, изогнуты, сутулы
И часто незначительного роста
Они, как горбуны среди людей,
Приметны сразу и фатально одиноки.
Изгоями из рощ –
Приюта стройных сосен –
Встречаются они. В их облике –
Протест и торжество.
Протест против безликости, похожести
И чванства оравы
Над теми, кто стоит особняком.
И торжество
Своеобразия.
* * *
Так всякий раз:
Внезапно отключаясь,
Сознание гася в самом себе –
Боюсь,
Что пропаду,
Исчезну,
Затеряюсь
Среди людей
В мятущейся толпе.
Сутулясь
И всадив в карманы руки,
Я незаметно
Утону в бреду…
В каком теперь
Безлюдном переулке
Вдруг пробужусь
И вновь себя найду?
* * *
Я видел в церкви
Старух на коленях,
Я видел
Свеч огоньки.
Есть что-то скорбное в знаменьях –
В движеньях правой руки.
Я смутно видел во мраке
Лики
Икон святых.
Чуть трепетали свечные блики
На ликах их.
Всё было странно.
Стоял я глупо
И слушал хор.
Высокий тёмный холодный купол,
Как чей-то взор.
Потом я вышел в большие двери,
Как и вошёл.
Нехорошо ни во что не верить,
Нехорошо.
* * *
Одолел вселенский грех
Жадности и лени –
«Дядька» крестится за всех
В метрополитене.
Так неистов – каждый день
(Видно, что в охоту)
Среди толп немых и стен
Делает работу.