От сошедших на нет неумытых порогов
разогнавшись, срывается в небыль труха;
в этом городе до неприличия много
слов, что пишет забвение, с буквой «Ха».
Гулко хлопают двери по высохшей плоти
беспризорного дома; не дрогнет щека –
кто захаживал в гости, того не воротишь.
Лишь брюхастая сука все ждет щенка,
отыскавшего лаз под разбитой халупой
и пропавшего без вести.., без вести.., без...
Две сороки над крышей привычно и глупо
врут про смерть, наблюдая ее с небес.
Тянет жухлый кустарник застольную песню,
напивается ветер в стоячей воде.
Хочет быть прежний быт; только как тут воскреснешь,
если был здесь, но вышел, и нет нигде?
Солнце бросится в омут за высохшим полем,
по дворам ночь растянет дырявую сеть;
но рассвет снова крылья несет в колокольню,
чтоб на землю с нее лететь.