Было три.
В размахе дня продлилось
как пролонгированное чувство
"к нему".
И снилось:
поля нежнее матери,
в которых ребёнок и волк
затеяли гетерию.
На три
потешных сна растянулась
сорокалетняя пустыня.
И была опустошённость,
в которую как в кувшин
проникала капля солнца.
Роняя яблоки:
поля: сверх утраченного
пронизала плоть, будто незримая
кисть плавно опустившаяся
на плечи.
Дорога привела к многим
в молитве, проникая в хрусталики.
Лики, блики.
Небо распрямилось длясь.
Руки разбились об транса
в чёрных чулках.