Холодно

               
Рассказ

                «Звонят где-то»,- старуха открыла глаза и стала прислушиваться. Наконец поняла, что это телефон, который стоял на столике у ее изголовья рядом с диваном, на котором она провела последнюю зиму, а вот теперь уже май, но она также редко его покидает, разве что по нужде, да что – то перекусить.
- Это ты, Шур. А я лежу, у меня холодно, окна завесила одеялами. У тебя в новой квартире тепло?
- Ир, да я тебе уже много раз говорила, что я в этой однокомнатной квартире уже 23года живу, как мы с мужем продали трехкомнатную квартиру, чтоб сыну деньгами помочь. И ты в ней была и не раз даже. Вспомни!
- Ну что сказать: у меня холодно, лежу и лежу, а человек, который ко мне приходит и помогает, ушел куда-то.
- Да это сын твой старший, Сергей. Он за тобой уже шестой год ухаживает. Еще в прошлом году тебя летом на дачу возил и меня прихватывал…
- Да?.. Мой Сергей далеко живет, а этот - другой. Меня ругает и кричит.
- Ругает – правильно, а то ты уже совсем заленилась. А что кричит, так ты ж головой машешь, а сама как тетерка – не слышишь: вот он громко и говорит.
- Как твоя нога?
- Да я ж говорила: палец отрезали, еще бы помедлила – потеряла б ногу, так врачи сказали.  А с этим пальцем я три года мучилась. Ты же знаешь уже ходить не могла: что ни день кровь с гноем… Сейчас то уже даже наступить могу, правда хожу в носке. Ступня распухла, даже тапок не лезет!
- А у тебя холодно?.. Ну, пока…
                Старуха никак не могла встать с дивана, а потом, согнувшись, изловчилась и, опираясь руками о мебель, стены (оба бадика, где бросила и не помнит), точнее не помнит, а есть ли они у нее вообще - пошла на кухню.
- Мам, сначала борщ или суп на выбор, иначе опять кишечник не будет работать. А потом колбасу, батон, молоко. Заодно и таблетки выпей. Сергей положил в ее ладонь таблетки: «Если положить на стол сама не выпьет», – подумал он.
- Холодно!.. Мать как всегда не слушала, что ей говорили. У нее контакты замыкались особо. Да и оставалось их, наверно, три пары: для того, чтобы поесть, сходить в туалет и заснуть. Она выпила молока, съела треть батона и начала движение в сторону лежбища.
- Я ж третий раз повторяю: горячее нужно всегда и по режиму…
- Не кричи! Я тут хозяйка… И нечего водить сюда своих ребят. Они по моей кровати прыгают, мед поели и теперь еще мои деньги забрали. Я думала они порядочные.
- Да нет в квартире никого, и не было, а деньги что я тебе дал, ты каждый день пересчитываешь, а потом прячешь, - Сергей, уже еле сдерживая себя, стал собираться на улицу, - уже четвертый раз теряешь, а они тебе и не нужны вовсе. Все что нужно я покупаю: и продукты, и лекарства, и все остальное… Сама то ты ведь еле ходишь. Тебе ведь скоро 91год будет… И инсульт твой…
- Холодно, накрой меня еще чем – нибудь. Едва коснувшись головой подушки, старуха засыпала, правда на недолго, а может просто дремала, а потом, перебирая старые открытки и фотографии, рвала их на мелкие кусочки и бросала на пол. На вопрос, зачем она так делает, отвечала: «А это не я, это твои ребята». Она часами сидела и пыталась то ли вспомнить что-то, то ли понять: почему стало так холодно, почему кругом никого нет, а раньше было много знакомых… Почему?..
                В ее голове вихрем, неслись какие – то усеченные обломки мыслей – иголочек, которые ничего не создавали и были только надоедливым фоном. А слышала она только внутренний голос, а может это был голос инстинкта, который отдавал лишь несколько команд. Надо спать, надо есть, надо по нужде. Да и голос этот внутренний, почему то принадлежал то одному человеку, то другому. Конкретного лица воссоздать она не могла.
- А что сейчас на дворе, почему так холодно?
- На дворе конец мая и уже не так холодно как было зимой.
- Наверное, скоро все мы замерзнем, и будет все время зима. Батареи холодные. Как в таком холоде  я жить буду? А когда была маленькая, было тепло и все время лето!
                Старуху не интересовали ни передачи по телевидению, ни книги… да ничего. Она жила в мирке, где было холодно. Но были моменты, когда у нее светлело лицо и в глазах появлялось что – то осмысленное. Происходило это на прогулках в центральном парке. Она, опираясь на лыжные палки, проходила самостоятельно несколько метров и садилась на очередную лавочку, благо лавочки после реконструкции парка были установлены очень часто. Идя следом, у Сергея от жалости и безысходности сжималось сердце. Он видел, как быстро угасает мать, но помочь ничем не мог: «Лекарства бессильны против времени», - подумал он.  С другой стороны его все чаще посещала навязчивая мысль: «Уже шесть лет как я сиделка, своей жизни просто нет!» А мать, с трудом устроившись на очередной лавочке, с улыбкой твердила: «Хорошо - то как! » А потом мысли-иголочки как-то соединялись, и получался даже то какой- то образ, то кусочек-эпизод из ее детства.
            «В нашем дворе мальчик был, сильно заикался, но добрый. А жили мы в доме, в котором был  магазин, а там - мыло хозяйственное в ящиках в коридоре лежало, и никто его не сторожил. И наш Костя-заика возьмет, бывало там несколько кусков и продаст. И к нам, а сам такой важный и довольный: «Ну что, айда в кино, на всех хватит, еще и на леденцы останется, если у кого какие копейки есть. И мы неслись счастливые.
               Просыпаясь, старуха опять перебирала старые фотографии. На  одном снимке  еще молодые отец, мать и Сергей - еще студент. Сергей показывал пальцем на свое изображение и спрашивал: «Это кто?»  Мать долго молчала, а потом: «Вот мой Коля…».
- Отец умер семь лет назад, все это время - я с тобой, - в который раз повторял Сергей. - А на фото - я молодой.
- Нет, это мой Сергей, а ты совсем другой человек, ты приходишь и уходишь. У меня есть только Володя. Он где-то здесь, но редко приходит. А ты чужой: меня ругаешь, а мне холодно. Также  холодно мне было, когда мы зимой с мачехой и сестрой из Воронежа под Тамбов пешком шли. К родне мачехи. Дом то наш на Каляева  немцы разбомбили. Оттуда, с дороги той, наверное, этот холод опять ко мне пришел. И где теперь мой садик?.. Хочу поехать… и собирала вещи в многочисленные пакеты. У старухи мелькали, очевидно, разные образы, но узнавала она теперь только младшего брата Сергея - Володю, мужа на фото, да Шуру, подругу еще с молодости, которая часто забирала трехлетнего Сергея к себе домой, когда мать Сергея  работала в ночную смену. В то далекое время ее мужа перевели служить в армии из Севастополя на остров Русский.
         Образы все время менялись, старуха не могла  и, наверное, не успевала совместить образ с конкретным человеком.
«Ты скажи своим друзьям, чтоб они не куролесили по ночам, мед не ели… Холодно!»  И засыпала.

 
Виктор Попов