Люди с веками становятся милосерднее,
Люди жалеют собак и кошек усердно,
Проводят парады против забоя бельков,
Спасают природу, запрещают охоту,
Все это верно. Но нигде отчего-то
Не слышно призывов не убивать любовь.
Дело даже не в том тут, кто остается
Со своим перевернутым миром, погасшим солнцем,
Сердцем, насквозь дырявым, как решето -
Каждый из нас страдал, и он отстрадает,
Но чем любовь провинилась? Она живая,
Ее-то живую - за что, скажите, за что?..
Трава умирает, как только приходит осень,
Листок увядает, когда его бросят оземь,
И дуб засыхает, как только приходит срок.
Зачем вырывать - преждевременно, с соком, с корнем,
Зачем убивать - ножом по живому горлу,
Кувалдою - в пульсирующий висок?..
Да может, она вот-вот и сама увянет,
Ее тихонько схоронят, оставшись друзьями,
Помянут, умильно листая фотоальбом...
Но что, если это - то самое Исключение,
И ей суждено по небесному назначению
Гореть сквозь века негасимым, вечным огнем?..
Но люди берут белоснежный комок дрожащий,
И тащат его насильно в могильный ящик,
И режут, и колют, и избивают в кровь,
Глаза отводя. А она глядит, не мигая,
В багровом озере слез - но еще живая,
Ногою в небытии - но еще любовь.
Тогда ее, может, и жалко станет немного,
Но не прерываться же, право, на полдороге,
А то еще скажут: не сдюжил, мол, не мужик;
И люди палят в еле блеклый источник света,
Но мудрые пули летят назад рикошетом -
Убивший любовь, он всегда лишь отчасти жив.
Прошу за нее - настолько, насколько смею.
Прошу за нее - бороться надо не с нею,
Она - только лакмус для наших зол и грехов,
Разбейте кривое зеркало, сбросьте шоры,
Заместо всех бунтарей, вождей, волонтеров
Я слезно прошу вас - не убивайте Любовь!
На этой Земле, полной боли, тоски, лишений,
Так редко дается Божье благословение,
Так редко открыта дверь в заповедный сад;
Уж лучше сто раз простить, чем хоть раз проститься -
Не бейте Ее, Она вам еще пригодится,
Не троньте Любовь. Ее не вернуть назад.