в тот изумительно летний вечер
я так спокойно ложилась ему на плечи,
что время сжалось в одну минуту
и будто бы перестало меня калечить.
позже я ехала душной июньской дорогой, себе говорила:
я же любила тебя, беспрестанно любила,
ни на минуту не прерываясь, не защищая ни фронта, ни тыла,
и где-то вдали я слышала, как его сцепило
клещами чувств, от которых он бегал, как я,
от города к городу,
из страны в страну,
от залива и до залива.
в том городе белым цвело - у реки, у моста, у дома,
всё было странным, мистическим, незнакомым,
и всё же я узнавала каждую мелочь,
знала без взлома,
что здесь у него кровать, здесь - уголок укромный,
здесь вещи, здесь тишина,
а здесь вот должна быть я - ничего святого.
ничто вокруг не желало мне злого,
и я поддалась, так сладостно и безвольно.
и как всё пахло! улицы утопали в жасмине,
в кафе приносили лиловые вина,
девушки улыбались, сияли, носили макси и мини,
а мы... мы пялились в синее
синее небо над городом,
соединяли спины.
"мне кажется новым мой дом, эти сумерки и дорога,
ты делаешь идеальным всё: эту ночь, этот склон пологий"
громко цикады пели нам вслед, до самого до порога,
я смеялась таким счастливым и тёплым смехом, какого бывает немного,
мы были укутаны тишиной, как будто в руке у бога.
всё повернулось тормашками кверху,
и глупости всё это, будто небо сверху,
ведь я стояла на нём, я помню!
он подавал мне руку, пока я лезла через помехи,
пока пыталась сказать всё самое важное в этом веке,
пока стирала косноязычные вехи...
никто не знал, где носит душу мою, в каком параллельном мире,
тем временем мы в самой тихой на свете квартире
лежали лицом к лицу, будто плыли в эфире,
и неумолимо, под притяжением самой могучей на свете силы,
все световые годы сжимались в мили,
в лёгкие пёрышки таяли гири...
мы так любили!
в точно такой как сегодня вечер в июне -
трепетные,
цветущие,
юные.