Как мало осталось от жизни прожитой,
И можно ли мерить вещами свой путь.
Пылится в кладовке сундук позабытый.
Давно не пыталась в него заглянуть.
Слегка приоткрою тяжёлую крышку.
Пахнёт нафталином. От пыли чихну.
Помятая шляпка, из плюша пальтишко.
Шагну ненадолго назад в старину.
Вот снимки родных в пожелтевшей газете.
Не каждого вспомнишь за давностью лет.
Теперь на вопросы не всякий ответит
Из тех, кто остался, и бабушки нет.
Скатёрка, рушник, половик домотканый,
Ремков целый ворох, флакон от духов.
Красивый, я в детстве им, помню, играла.
Не густо, но в этом добре стариков
Так много приятных моментов таится.
Припомнишь, и станет на сердце тепло.
А мой гардероб утомился браниться,
За то, что без меры всего залегло
В его далеко не резиновом чреве.
И письменный столик набит до краёв,
Шипит на меня словно кошка во гневе,
И фыркает, что развалиться готов.
Мы стали другими, мы слишком вещами
Сейчас увлеклись, позабыв об основах.
А бабушки наши о светлом мечтали,
Стремились, надеялись, в буднях суровых
Трудились и жили смиренно и просто.
В наследство оставили добрую память.
В ней света в избытке и благости вдосталь.
А нас-то помянут ли также? Едва ли...