одинокая лодка. волны ярусных крыш.
океан улегся у берега. гладь и тишь.
на циновке свернулось солнце клубком у ног.
где проснется, там начинается восток.
где цветут сады вдоль нехоженых дорог,
лепестки укрывают розовый песок.
в отдаленном краю у моря на ладони
золотые сердца живут в домах из соломы.
там из камня терпение, а стены из бумаг,
и высшие истины знает любой рыбак.
там на склоне горы в одной из деревень
некто отбрасывает особенную тень.
созерцая пятна света на столе
сладко дышит последний князь на земле.
в крепких ножнах надежно завязан меч
наказанный за неспособность сечь.
сбрита коса и расплетен доспех
что покрыт позором за несовершенный грех.
в дом врываются воспоминания и сны:
свист катаны хуже кромешной тишины.
самураю, что не указ своему мечу,
лишь отшельничество одно и по плечу.
приходили. тревожили. звали вновь
лить в бокалы сегуна вражескую кровь.
самурай в поход отправиться не готов.
его лошадь хромая, больше сносит подков.
ароматом цветов тяжелеет голова,
да и руки чернильницу держат едва-едва.
меж бамбуковых реек натягивая шелк,
воин кисти свой возглавляет полк.
стол, сухие цветы и рисовое вино,
и ряды ровных знаков ложатся на полотно.
иероглифы - хворост. размышления - очаг.
разгораются стопки нетронутых бумаг.
он бушидо не предал. все той же пленен тропой.
то же красное солнце встает над головой.