Следы на пыльном полу лабиринта.
Галерея дешевых принтов на его стенах.
Зеркала в благородной экземе патины
отражают все, что угодно памяти,
и у мраморных статуй, обтесанных временем
что-то мелькает в белых глазах:
интерес к проходимцу, искателю истины
с вечно беременным мыслями разумом.
Цепочка неровных следов уходит во тьму,
в центре которой беснуется крик Минотавра.
Зеленые листики лавра падают вниз
через пробоины в каменной крыше и солнце
снаружи взбирается выше и выше,
а следы все бегут и петляют кругами,
квадратами, играют в прятки со светом
и тенью. Жизни нет, лишь летучая мышь
испуганно, как оригами на сильном ветру,
срывает себя в гротескный полет.
Нити нет, да и не было вовсе клубка -
все знакомо по зыбким предутренним снам.
Бездна смотрит в пришельца сильней
и сильней, сотворив из теней тишину,
что гораздо страшней всех исчадий
подземного мира. Бездна тянет героя,
уводит все глубже по узким ступеням
бесчисленных лестниц. Вот и время
исчезло, осталось струиться под
солнечным светом белоснежным песком
в запаянной колбе бесчисленных жизней.
Сердце мрака неистово бьется, сияньем своим
ослепляя глаза, к иному привычные свету,
и летят без опоры в пространстве
мириады зеркал сверкающим гранями роем.
Обезумевший взгляд видит только себя
в пролетающих рядом отрывках из детства,
мечтаний о славе, вершинах, вселенных,
лежащих у ног - тысячи эго стучатся
и рвутся из этих темниц, сливаясь в одно,
и из горла упавшего ниц, поднимаясь
из бездны в сияющий праздником полдень,
раздается неистовый крик Минотавра.