Привет тебе, мой мудрый друг Сенека,
Прости, что я с ответом не спешил,
Иной раз, вспоминая человека,
Желаешь искренне, чтоб он тебя забыл.
Прости, прости, я знаю, что несносен,
Мне в общем-то и не о чем писать
Ну, разве что, что в Рим приходит осень,
И что-то нездоровится опять.
Да, в Риме осень, тут тепло и сыро,
На Палантине по утрам туман,
И сквозь туман глядит луна уныло
На факелы из бедных христиан.
Повсюду мятежи, и казнь отметить пиром
Спешит Нерон... Казна разорена.
Рим снова строится. На днях позорным миром
Окончена Парфянская война.
Твой ученик, трусливый победитель,
Актерствуя, купается в крови...
Ты пишешь мне о смерти, мой учитель,
Но ничего не пишешь о любви.
Мой друг, Сенека... Знаешь, эти годы
В сожженном Риме пережили б мы,
Когда б не яд несбывшейся свободы,
Что растворен в предчувствии зимы.
Я пью сей яд, Сенека! Ежечасно,
Ежесекундно помню я о том,
Что тот лишь миг мной прожит не напрасно,
В котором я не был, как все, скотом.
...И о любви. В ней, говорят, спасенье.
Ты знаешь, голос слабый не затих,
Тех чудаков, что верят в Воскресенье,
Когда живьем cдирают кожу с них.
Да, христиан... Нелепое то племя
Твой ученик, конечно, изведет.
Любить не время... Жить вообще не время...
И только ярость голос подает
Кипя внутри... И голос этот страшен.
Я-заговорщик! Вижу лишь одно,
Как Рим горит! Среди дворцов и башен
Багряное растянут полотно...
Пусть рухнет он. Я этого желаю.
И пепел беглый раб зажмет в горсти...
Мне в дверь стучат. Кто это? Я не знаю.
Прощай, мой друг Сенека, и прости.