айзек ходит один с остановки домой этот год,
у него до сих пор не случалось крупных побед,
он не знает, куда и зачем он, вообще-то, идет
и боится услышать от элис печальное "нет".
он идет в постаревшем безвременно черном пальто,
завернувшийся в шарф, чтобы чувства хоть чем-то укрыть.
он идет, а луна продолжает медленно плыть
и просвечивать сквозь пелену, как свеча под водой.
айзек думает, как это можно бы было сказать,
на листе написать и в начало рассказа впихнуть,
что луна, мол, - любовь, и сияние не заглушить,
что она, мол, подсветит любую черную плоть.
через пять минут он остановится, станет курить,
обсмеет свое каждое слово как гнусную муть:
"это что, поэтический вечер? кипящая ртуть?
божью искру готов в человеке всегда уважать".
а потом он раскиснет и дома нальет, станет пить,
восклицая: "да если бы ты могла всё это знать!"
уходя в алкогольный гипноз, будет всё бормотать:
"да наверное ты других будешь вечно любить".
но когда этот путь перестанет под ним гореть,
приползет к своей элис, вывернет всю свою суть
и попросит себя убить.