Я сидел у ограды, что кланялась ивой,
Листал три страницы. Река торопливо
То в рябь ударялась, то- выступ мощёный,
И пена, рождавшись в палитре холщевой,
Фигурой вздымалась, чей взгляд деловитый
Над брегом пустым выдавал Афродиту.
В тени пешеходной скользили панамы,
Среди разговора:" Жениться пора бы!"-
Едва различимо чеканили ноты,
Тем глуше и легче, чем даль с пароходом
Роднилась все больше. Да в целой картинке-
Ни хлама тебе, ни новинки,
Наречье чужое и влитое в место
Немое отличие Иста от Веста.
Речная тоска навевала мне мысли,
Век проще прожить, как слова на странице,
Помимо им уз переплетного крова
Навряд ли есть дело до счастья другого.
Статичность во всем- роскошь чуждая глазу,
Так вечер, клубясь над округою, стансы
О сумме вещей, пусть- поношеных, лишних,
Бормочет невънятно. И что тут попишешь?
-Знать,с долей сих мест, дай лишь дождик под ужин,
Повздорим чуток и задружим.
Присесть у ограды, поклон ее низок,
И вдруг осознать, что слово- есть признак
Того, что прожил отрицание речи
Фигурой волны и мерцанием речки,
И выписал, вновь распрощавшись, уехав,
Как пылью дорожной поднятое эхо.
Иными словами, воды- через сито,
Пока не удержишь в кривых алфавита,
Что выше него, не сказать- невместимо,
Пусть в эхе построчном скрывается имя
Свое, нераздельно, созвучием в корне,
С собою из вне в заполученной форме