И где-то там от Москвы, за МКАДом, он смотрит в небо – бесцельно, просто, разглядывая на облаках полоски. И ты в метро с открытым Мураками, мрачным жнецом, собираешь апатию своими руками. Три американо с утра, вечером – чай глотками. Разговоры, так все — клочками. Так и живешь себе – скептиком, атеистом. В выходные – подруги, Патриаршие, Чистые, пьешь разбавленный газировкой виски. Твои глаза цвета болотной ряски, а к лицу давно приросли все твои маски. И тебе иногда кажется, что ты уже близко – руку протянуть, и вот же она бездна, смотрит с ухмылкой, словно ты у нее в расстрельном списке, омут, затягивающий и склизкий. И отворачиваться бесполезно, ты же хоть и с претензией, но не железна, твой панцирь скроен из черных шуток, твой мир покоящийся на черепахах шаток...
Закрыв глаза и почти досчитав до ста – мол, иду искать, из-под земли достану – делаешь шаг с воображаемого моста, под которым вода темна и густа. И тонешь просто. И почему-то еще саднит на сердце короста, пора бы привыкнуть к финалам, так просто…
Пять тридцать утра, телефон молчит, за стеной город, и опять будет трудный и длинный день и год. И каждый третий, случайно встреченный, – гром небесный, а каждый второй – громоотвод. Это пафосно для пяти утра прозвучит, но самая соль в отсутствии смыслов и первопричин… Асфальт пахнет небом, кофе опять горчит.