Заключён в почти тридцатилетний футляр,
С уже седеющими, как на зло, бровями,
И с хмурой морщиной, им же в перпендикуляр.
Испещрённый ремёслами, да столпами,
На которых не то чтобы весь держался мир,
Но его мир на них обосновался крепко.
Судьба, напротив, как одзоченный канонир,
Разряжала в них до люфтующей каретки
Несчётные обоймы своих постулатов.
С подобным напряженным фронтом, сойти с ума -
Обычный променад. Обитые палаты,
Пытались тщетно, как ни крути, меня поймать.
Так, собственно, о чем я хотел Вам рассказать -
Отсчёт на дни, остался почти месяц до.
Нет, я не считал часы - им и самим подстать.
Хоть вовсе я не числюсь уездным Бельмондо,
Но мысль терзает - здесь, верно, есть что ковырять:
Снискать хвалу, принять хулу, подставить скулу,
По-архитекторски, обрамляя - подровнять,
Межстрочное "твою мать" высказать не к столу,
И, всему накопленному барахлу - воздать.
ЗИмы, как задумано, сменялись вёснами,
Я же, в образе пепловолосого юнца,
Жил их едко, словно кость вогнать меж дёснами.
Меня кто так задумал - не ясно до конца,
Да Бог бы с ним, вернее, надеюсь, Бог со мной -
Учил меня отличиям Друга от друзей,
В своей манере, на память оставив облой
Чужих визиток в толщах арендных площадей.
Вот, солидный взявши дан в создании шумов,
Излишних мифов, слухов, да что уж там - баллад,
Лекарств от самого меня, заплаток из слов -
Я сохранил нутро, чему, признаться, - рад.
Все та же, свойственная, улыбка в треть губы,
Из прошлых жизней припасённые привычки:
Чай с молоком, курить по три, развенчивать "бы",
Быть вдалеке и средь толпы, и, жечь как спички
Те мысли, что стали бессонной панацеей,
Гарантом восьмидневных бессовестных недель.
Моя судьба как Одиссейская Цирцея
Улыбкой, не единожды, мне сулила мель:
Но даже с ней я пробовал договориться -
(Пробравшись-таки сквозь спирали - палиндромы)
Влюбить её в себя, и, самому влюбиться
До, романтической, черт её дери, комы.
Среди всех welcome, bienvenidos и willkommen,
Искал, подсознательно, отзвук себе родной -
Но, понял, мне все они звучат... По-чужому,
И, не заменят
"Добро пожаловать домой".
Заключён в почти тридцатилетний футляр,
С уже седеющими /да и пусть/ бровями,
С привычной морщиной, им же в перпендикуляр...
Я,
оказалось,
горжусь своими годами.