Ты пишешь, что под тяжестью сомнений
Всё чаще обращаешь взгляд туда,
Где обходились без свободы мнений
И в общем без особого труда.
Без мишуры отравленных прилавков
И прочих атрибутов наших дней.
Находишь свой резон в диктате главков
И перспективе мировых идей.
Ты восхваляешь с юношеским пылом
Буквально всё оставшееся там.
Да, по большому счёту, так и было,
Но разве всё доступно было нам?
Конечно кое что перепадало,
Но и за откровенность не взыщи -
Порою хлеба вволю не хватало
И постными не редко были щи.
Ты вспоминаешь наш барак облезлый
И шумный коммунальный коридор,
Где палочка в дверной скобе железной
Была надёжней чем любой запор.
Но если умиляют те бараки,
То не лукавя сам себя спроси -
Неужто пьянство, нищета и драки
Сегодня появились на Руси?
Стакан лишь правнук глиняной корчаги,
А так ли важно чем сосуд налит.
И не снижалось потребленье браги
Даже когда был сахар дефицит.
Конечно больше и тепла, и света
Осталось навсегда в эпохе той,
Где депутат Верховного Совета
Жил рядом за фанерною стеной.
Не думаю, что льгот им не давали,
Там просто совесть у людей была.
Сейчас такой отыщется едва ли,
Последних перестройка извела.
Вот с этим либералы преуспели.
И ты во многом безусловно прав -
Немыслимо идти вперёд без цели,
Растлив народ и прошлое поправ.
Остались сзади грани рубикона,
Пустоты душ заполнил нигилизм,
Нахрапистость тюремного жаргона
Испепелила веру в коммунизм.
Дождём промозглым затянуло даль ту,
Истёрты до исподнего слова
И мечется по грязному асфальту
Пожухлая осенняя листва.
Аукнулись поруганные церкви
Раскаяньем через десятки лет.
Вот и жируют на безверье черти,
Уверовав, что не придёт рассвет.
Однако, живы мы не только хлебом,
А россиянин только с виду прост.
Я верю в день, кода под этим небом
Он распрямится в свой могучий рост.