Эту историю, похожую на кинематографический сюжет, я услышал в 1956-ом году, в Крыму. Мы с мамой тогда впервые приехали в Феодосию. Позже мы, а потом мама уже без меня, несколько раз отдыхали в этом уютном городке на берегу Чёрного моря. И каждый раз ,возвращаясь сюда, мы снова шли к средневековым развалинам рабовладельческой Кафы, любовались картинами выдающегося мариниста Айвазовского в его галерее, гуляли по набережной, и, конечно, плавали и дурачились в море.
С первого же года нам повезло, и мы остановились так удачно, что позже и мы и все наши приятели останавливались вместе с нами останавливались здесь или поблизости. Хозяйка небольшого белого домика( позднее при нас начали строить и построили большой дом из ракушечника) Женя была молодой лет до 30-ти хохлушкой с русскими корнями, весёлой, общительной и доброй. Не знаю, где она работала, а её муж, тихий мужичок, был кажется столяром, попивал, но в меру(по крайности -при нас). С двумя их малыми детьми сидела мать Жени, но поскольку вся семья жила в во флигеле, стоящем в дальнем углу двора, мы их и не замечали:дети были спокойными.
По вечерам, после ужина в каком нибудь кафе, а вернее в идальне, мы прогуливались по набережной, вдыхали чудесный морской воздух, болтали о том о сём и возвращались в дом. Там, если особенно это был выходной день или перед выходным, мы присаживались за стол вместе с хозяевами, пили местное виноградное вино и снова болтали, наслаждаясь тёплой тёмной южной ночью.
Однажды, во время таких посиделок, во двор зашла женщина лет сорока. Она отозвала Женю в сторону и некоторое время беседовала с ней, а потом ушла. Женя вернулась к столу, присела и задумчиво подпёрла голову рукой. Разговор за столом шёл о войне: прошло всего 11 лет с её окончания, и тема войны жгла и была близка всем. Мать Жени рассказывала о поведении крымских татар в Феодосии во время оккупации. Для нас многое , а вернее почти всё, что мы слышали, было откровением: об этом не писали в газетах и не говорили по радио. Через некоторое время мать Жени замолчала, а потом сказала:" Господи, сколько же война принесла горя. Вот взять эту женщину, которая только что приходила. Это наша соседка. Через два дома от нас живёт. А в войну такая история с ней здесь произошла. Хотите расскажу?" Мы, конечно, захотели: спешить нам было некуда. И старая мать Жени рассказала удивительную историю, более похожую на сюжет художественного фильма. Эта история тогда же потрясла меня простотой, горечью и нежностью. И до сих пор я её помню дословно, а прошло то уже более 50-ти лет. И если вы не против-послушайте, что я вам расскажу.
В 41-ом, в начале войны, мужа Кати, так звали соседку наших хозяев, призвали в Красную Армию. Сначала были письма, из которых с трудом, но можно было понять, что муж ещё в Крыму, а потом пришли немцы, и письма перестали приходить. Ну что творилось в Феодосии во время оккупации и в короткий период неудачного зимнего десанта наших войск, я не буду сейчас рассказывать. Плохо жилось, голодали. А у Кати к тому времени уже двое детей было, мал мала меньше. К весне 42-ого совсем плохо стало, и Катя, как и другие женщины, начала выносить на базар мужнины вещи и меняла их на продукты у сельчан, привозящих хоть что то съестное в город, по воскресениям. Немцы на этот обмен никак не реагировали, и только полицаи из местных:и крымские татары, и русские, и украинцы часто подходили к продавцам, требовали документы и разрешения на торговлю, а получив бесплатно нужный им продукт, отходили и шли к следующим торговавшим. Собирали, так сказать, оброк.
Однажды, Катя пошла вместе с Жениной мамой на базар и понесла мужнин пиджак и рубашку. Пиджак был почти не надёванный, купленный перед самой войной. Да и рубашка не выношенная. кате было жалко продавать, но дети хотели есть. На базаре и Катя и Женина мама стояли довольно долго, пока к ним не подошла молодая симпатичная хохлушка-сельчанка и не стала присматривать пиджак. Она поинтересовалась, что хочет Катя за одежду, сказав, что вроде бы пиджак по размеру должен подойти её мужу. Катя назвала продукты, но сельчанка сказала, что с собой она этого не привела. Потом задумалась и вдруг предложила поехать с ней в село и там на месте провести товарообмен. Катя сначала отказывалась, но вспомнив голодные глаза детей и поддавшись на уговоры и сельчанки и Жениной мамы, согласилась. Но попросила Женину маму поехать с ней, так Кате было спокойнее. Сельчанка подогнала к базару лошадь с телегой. Влезли все три женщины на телегу и поехали в село.
Дорога до села оказалась не близкой. По разбитой весенней колее лошадь шла не шатко-не валко. Телега подпрыгивала на каждом камне. Хохлушка рассказывала сельские новости. Катя и Женина мама делились городскими горестями, кляли и фашистов, и крымских татар. Наконец, во второй половине дня подъехали к селу, небольшому: хат на двадцать-двадцать пять. Заехали во двор дома, и сельчанка начала распрягать лошадь. Катя и Женина мать спрыгнули с телеги и осмотрелись: хата была не новой, но крепкой. По всему было видно, что её не так давно подремонтировали. Внезапно раздался скрип открывающейся двери, и на пороге показался мужик. Он громко сказал, обращаясь к селянке:" Ну и что же ты так долго? Есть хочется". Катя и Женина мать поглядели на мужика и обомлели: это был Катин муж.
По всему стало видно, что он тоже ошарашен, но успел приложить палец к губам: дескать, молчите. Сельчанка к этому времени расправилась с лошадью, дала ей корму и воды и подошла к женщинам. "Ну что же вы стоите, проходьте в дом",- сказала она и пошла к мужику. "Петя, я тебе и одёжу привезла и гостей с города. Теперича и померишь". "Подожди",- ответил Петя:" Людей надо сперва накормить, они ж голодные, что не видишь?". "А и правда. Проходьте, проходьте в дом. Сейчас покушаем, потом дела сделаем, а потом я вас и в город отвезу",- ласково приговаривала сельчанка, провожая женщин в дом. "Куда ты их повезёшь? В городе с 8 -ми вечера комендантский час. Пусть переночуют у нас , на утро и отвезёшь", -сказал Петя и вышел зачем то на двор.
Через некоторое время стол в небольшой комнатке был накрыт. На столе стояла кастрюля с дымящейся картошкой, лежала на треснутом блюде отварная курица, в солон-
ке спеклась коричнево-белая крупная соль и на доске были надломленные куски лепёшки. Петя вышел и вернулся с бутылью мутного самогона. Все уселись и начали есть молча: голодные были. Наконец разговорились, так не о чём. За едой, за самогоном, за разговором и не заметили как стало темнеть. " Ну пора и отдыхать", -сказал Петя. "Сейчас я постелю",- ответила сельчанка и пошла стелить гостям и себе. Петя вышел на крыльцо покурить, и буквально через минуту на крыльцо вышла Катя.
"Петя, как же это? Я же тебя так ждала, а дети наши как же?", -затараторила Катя. "Тише, тише, любимая моя жена. Тише. Я тебе всё сейчас объясню". И Петя рассказал следующее. В одном из боёв, здесь в Крыму, он был тяжело ранен и попал в плен. Сидели наши военнопленные в концлагере, неподалёку от Феодосии. Сидели- это так образно можно сказать. А на самом деле стояли весь день и под солнцем и под дождём, а лежать разрешалось прямо на земле только ночью. А присядешь на землю днём, даже на корточки, сразу:"Хальт". И запросто могли охранники застрелить бедолагу. Кормили, если это можно назвать едой , один раз в сутки. И пленные начали "доходить". многие поумирали уже в начале осени, другие еле стояли и едва передвигались. И немцы, к тому времени расстрелявшие уже всх евреев и комиссаров, немцы, которые были очень экономным народом, приняли решение, что если придут в лагерь местные жительницы, жёны военнопленных, то тех отпустят домой под местную полицай-охрану.
В один из дней, когда Пётр уже ,как ему казалось, окончательно "доходил" и незажившая рана причиняла дикую боль, к колючей проволоке лагеря подошла селянка. Она оглядела толпу грязных и голодных мужиков, и указывая рукой на Петра, сказала переводчику
коменданта лагеря:" Да вот же он, мой Миша". "Миша, наконец то я тебя нашла", закричала селянка. Сейчас я тебя отсюдова заберу", сейчас домой пойдём". Пете в этот момент было абсолютно всё равно Петя он или Миша и кто эта кричащая женщина. Петя выл от боли и был голоден. И женщина его спасла.
Она привезла Петра в это село. И он остался жить у неё, потому что каждый день должен был отмечаться в полиции. И если бы он ушёл, женщину, его спасшую, расстреляли бы.У женщины муж был на фронте, и было, как и у Петра двое маленьких детей. И стали они жить.
"Ну, ты сама подумай", говорил Пётр Кате. "Могу ли я теперь к вам в город уйти? Уйду-её расстреляют, да и меня в городе не пощадят. Вот наши придут в Крым, и я обязательно к тебе вернусь. Как там дети? В это время на крыльцо вышла селянка и сказала, что постель готова. Женщины переночевали, утром позавтракали и поехали на телеге в обратный путь с деревенскими продуктами( пиджак подошёл идеально).
"Ну пора и спать, однако", сказала Женина мать, прерывая свой рассказ. "Завтра рабочий день, а мне ещё и погладиться надо", добавила она. "А что было дальше?", спросил кто то из за стола. "Что было дальше", ответила Женина мать: " А дальше было вот что. Наши освободили Крым и Петя ушёл воевать. Вернулся после победы домой к Кате, но каждое воскресение, если конечно не болел , он уезжал в село, привозил продукты или ещё что,играл с детьми, помогал по хозяйству(муж селянки не вернулся с войны). А в прошлом году Петя умер. Молодой ещё был. Сказались фронтовые раны. Так теперь Катя ездит в то село. Не часто, но ездит".
Мы разошлись, а я долго не мог в ту ночь заснуть: всё думал-ну бывает же такое в жизни.
Прошло много лет и уже в наше время я встречался по делам со своим дальним родственником. Покончив с делами, я поинтересовался событиями в мире кино: мой родственник-звукооператор на одной из столичных киностудий. И он начал жаловаться на отсутствие спонсоров и денег, на отсутствие хороших сценариев. Тогда я ему вкратце пересказал это рассказ и предложил написать сценарий. Родственник посмотрел на меня недоумённо и ответил, что война, та война уже всем надоела. Тем более в рассказе нет военных событий(боёв, драк и т.д.). А это значит, что при съёмке не будет возможности списать деньги на неосуществлённый взрыв и т.п. Потом родственник сказал, что сейчас он с продюсером направляется в ночной клуб геев, а завтра они оба приглашены возможным спонсором на вечеринку в ресторан на Рублёвке. Этот спонсор хочет, чтобы мой родственник и его приятель- продюсер сделали фильм о ночной гуляющей Москве.
"Ты не представляешь себе, как отдыхают люди", сказал мне родственник, собравшись уходить. "А как же кризис ?", -спросил я . "Кризис", усмехнулся мой родственник. "Помнишь:"Кому война, а кому-мать родна!". Он покровительственно похлопал меня по плечу и направился на встречу с продюсером. Я грустно смотрел ему вслед.