Если ты, уходящий в слепой рассвет,
Ничего не изменишь, то сколько б лет
Не минуло потом, в суете… Скорбя,
Ты всё также вот будет винить себя.
Ты по-прежнему будешь искать весну,
Но при этом себя доверять вину
И, пожалуй, упрямо в вине тонуть,
Не желая признать тех ошибок суть.
Не желая сказать, наконец, себе,
Что ты сам виноват в не простой Судьбе,
Что ты сам всё порушил, убил, сломал,
А потом просто бросил родной причал
И ушёл в пустоту, где никто вовек
Не найдёт ни следа твоего. Где снег
Нереален до горечи, бел и густ,
Где почти не осталась каких-то чувств,
Где тебя (ну, почти что) не мучит боль,
Что при этом всегда вопреки с тобой,
Где былой однозначно слепой рассвет
Не кричит тебе в ухо, что мира нет.
И как будто понятно, зачем и что,
Почему не кричала Она: «Постой!»,
Почему ты теперь вот (седой, пустой)
Всё блуждаешь, один на один с Судьбой,
А Судьба, будто призрак, опять в ночи,
Завывает, аукает, рвёт, кричит…
И какое там проще? Ведь без причин
Ты убил её, помнишь? Теперь молчи.
И влачи этот сумрак в своих руках,
Пусть въедаются в кожу беда и страх,
Но при этом запомни, что жизнь пуста,
И давно упустил ты свой главный старт.
И поэтому знай, уходя в рассвет,
Что в свободе, по сути, свободы нет,
Это сказки для тех, кто всегда один,
Кто стремится достигнуть пустых вершин,
Кто не нужен другим, независим, пуст,
Ведь внутри не осталось горящих чувств.
Ты таким же вот станешь – исхода нет,
Потому обернись, уходя в рассвет.