Утро. В сарае прокричал своё ку - ка - ре - ку ленивый петух, выскочил во двор и замолчал, видимо понял, что будить уже некого... Роса сверкала в лучах солнца, разноцветной россыпью самоцветов, заливался соловей и радостно чирикали воробьи, радуясь солнышку. Стояла тихая безветренная погода.
- Вставай ! - тихо прошептал меньший брат, - уже нет никого дома.
Вставать не хотелось, но зная его настойчивый характер, быстро поднялась, умылась и, прихватив заготовленные с вечера бутерброды, вышла во двор.
- Помоги, скорее ! - позвал он, вытаскивая из сарая приспособление, похожее на разрезанный по длине конус, обтянутый сетью.
Вытащив его за дом, на поле, мы направились с ним по высокой, в пояс, траве в сторону торфяных карьеров. Сетка цеплялась за траву, нога то и дело попадала под угол этого приспособления - было неудобно и тяжело.
Карьеры находились недалеко от дома, в высохшем болоте. Их было три. Раньше здесь копали торф.
Ровные, как под линейку вырезанные карьеры, издали темнели среди высокой осоки вперемешку с незабудками, черными глазницами. Утки и гуси, накупавшись, сидели на вытоптанном берегу, чистили перья и поглядывали на нас с любопытством.
- Давай сначала половим вьюнов, - сказал брат и полез в подсохшую лужу. Страшно было представить, что он будет там делать?!
Лужа была неглубокая, по колено, лишь в некоторых местах чуть глубже:
- Видишь пузырьки, как будто лопнули, - сказал брат деловито, - там, под каждым пузырьком, только не знаю на какой глубине - вьюн.
- Придумал же ?! - удивилась я тому, что в грязюке может ещё кто - то жить!
Коля, так звали брата, зачерпнул пригоршнями поглубже грязь вместе с пузырьком и выбросил её на край лужи. Потом ещё, и ещё!.. Я в ужасе отскочила - в траве извивалась небольшая, с ладонь, змейка.
- Не бойся, не укусит, - смеялся брат, - иди зачерпни в бидончик воды!
Вьюн плюхнулся в воду и тотчас опустился на дно.
Через полчаса, проверив все пузырьки в луже, помыв руки и ноги от грязи, довольный и радостный братишка с гордостью показывал мне свою добычу.
- Вот обрадуется отец ! - сказал он. А я про себя заметила, как мой братик повзрослел.
Больше луж не было и, опустив приспособление в первый карьер, по приказу брата, мы стали тянуть его вдоль берега. Приспособление было очень тяжелым, цеплялось за осоку и вскоре такая рыбалка мне порядком надоела.
- Пойдем домой, - всё равно ничего не поймаем, - попросила я его.
- Ладно,- только дотянем до конца, в тот угол и пойдем! - деловито сказал брат, видимо поняв, что делать здесь нечего.
Протянуть осталось совсем немного. В конце карьера угол был не прямой, а полукруглый. Дотянув до конца и развернув приспособление в угол - стали вытаскивать его на берег.
- Говорила же тебе, что тут ничего нет! - сказала я, радуясь, что надоевшее это занятие, наконец, закончится. Осталось вытащить из воды лишь хвост нашей ловушки, и тут... Что - то тяжелое плюхнулось в сетке. У меня ёкнуло сердце!:
- Щука! - крикнул брат, а эхо повторило - щукааааа!
Крупная, кг. три, щука подпрыгивала и сползала в конец приспособления, не понимая, что ей уже не выбраться. На берегу я с радостью разглядывала это чудище с огромной головой и открытой пастью. На коленках залезла в глубь полукруглого сетевого домика и протянула в него руку, чтобы, по словам брата, достать серебристую красавицу.
Щука решила не сдаваться. Подпрыгивая и изворачиваясь, забилась в угол.
- Теперь никуда не денешься, - подумала я и схватила её за хвост. Выскользнув из моих рук, рыба вывернулась ко мне головой, и.... не успела я и ойкнуть, как мой большой палец очутился в её огромной пасти. Рука мгновенно дернулась назад, но острые зубы хищницы уже глубоко впились в палец. От боли у меня потемнело в глазах.
- Не умеешь - не лезь! - съехидничал брат, ловко ухватив двумя руками щуку за жабры.
Разговоров былоооо!:
- А вот моя ребятня!... - часто хвалил нас отец в кругу рыбаков.
- А вот Сёмкины дети!..
Мы знали - это о нас! Вся деревня только и говорила, какие ловкие мы рыбаки!
Палец на моей руке заметно распух и ещё долго болел. Но это было не главное...