Из зависти, несхожести и страха,
Куда ни б ни шло – из неуёмной сыти,
Хромого или грезящего птаха
В когтях сжимает коршун дикий.
Распоротый Июль, насаженный на копья -
Предательство, замешанное спесью;
Пусть боги плачут под шабаш холопий,
Рождённый жить и умирает с честью.
Из города, из имени и плена -
Не убежать, кругом тюремный смрад.
Змеей вползает в дом измена,
И в кулаке сжимает камень брат.
В толпе людей не встретишь человека,
Двуногий зверь – зверее всех зверей,
И санитарный час в раю уже полвека,
И в аду целый век - век открытых дверей.
В заснеженных дворах рассерженно метут
И резвая метель и полупьяный дворник.
На острие клинка дымится кровь, и Брут
Иуде = брат единокровный.
Навзрыд, виолончельно стонут провода,
И жгyт скворцы свои скворешни.
Так умирают Кесари и города,
И задыхаюсь я, исповедальный грешник.
Так недоступно манит неба край
Так преисполнен океан живой лазури.
Родись, дыши, мечтай, люби, страдай,
Вот для чего литейщик отливает пули.
Стервятники, жрите, планета - кружись !
Пока горло не сдавлено плетью
Я буду хранить эту чертову жизнь,
Что от рожденья беременна смертью.